Софийские рассказы

— Читай, товарищ Иванчев! Не обращай на него внимания!

— Это все. Чтение закончено. Пока нам и этих пунктов хватит.

— А я-то думал, что там еще пункты есть, — с сожалением произнес бай Драго. — Почему пунктов больше нет?

— И этих не так уж мало.

— Верно! Главное — хорошо взяться за дело.

Иванчев сложил лист и спрятал его в левый карман рубашки. Из правого вынул блокнотик и химический карандаш. Потом сказал, что любой из нас может высказаться, и сел.

Меня охватило беспокойство. Бай Драго привстал со своего стула и проговорил, будто принося себя в жертву:

— Сейчас кому-то надо хоровод повести. Для начала я против почина не возражаю. Мы даже запоздали. Но лучше поздно, чем никогда, как говорит народная пословица.

Злата смотрела на него сонным взглядом, и глаза у нее закрывались сами собой.

Бай Драго продолжал:

— Повысить уровень производства и освоить еще по одной профессии — это самое важное дело, товарищ Иванчев!.. Но почему здесь ни слова не сказано о моральной поддержке отстающих? Предлагаю включить и такой пункт. Пунктов-то все-таки мало. Предлагаю также принять почетным членом бригады товарища Германа Степановича Титова и переписываться с ним, как это делает бригада из кислородного.

— Там люди интеллигентные, знают русский язык, — подала голос Злата.

— Извини, но что касается русского, то мы все его знаем… Да есть ли такой болгарин, который бы не знал русского языка? Наша бригада, — продолжал бай Драго, — должна выйти на передний край культуры, читать художественную литературу так, чтобы очередь в библиотеку выстраивалась.

— Можно подумать, что ты туда дорогу знаешь? — перебила его жена. — Молчал бы уж!

— Ходил туда и буду ходить, гражданка!.. — вдруг с раздражением бросил он. — Я не обязан давать вам отчет. Пусть вот товарищ Масларский скажет, какой роман я взял у него в последний раз? Ну?

Я с испугом и недоумением смотрел на него, не зная, что отвечать. А он продолжал:

— Мы не должны забывать и про молодежь. Куда она идет, наша молодежь? Я вас спрашиваю. Задавали ли вы себе этот вопрос? — Спросил и замолчал.

Злата толкнула его в бок:

— Ну говори же, хватит пустое-то молоть. Куда идет-то?

— Нет, этот вопрос не такой уж и простой, гражданка! Что мы делаем с комсомольцем Евгением Масларским?

— А он не комсомолец.

— Не имеет значения. Не комсомолец, так был им… А прежде всего должен быть человеком…

— Это уж от него самого зависит, — сказал я.

— И от вас тоже, товарищ Марин Масларский… И от меня, от тебя, от всех нас… Все мы за него в ответе.

— Это вопрос сознательности.

— Мы должны над Евгением Масларским взять шефство, чтобы спасти его.

— Ну, влипли! — всплеснула руками Злата.

— А почему бы и нет? — продолжал бай Драго. — Можем ли мы быть безразличными к будущему молодого человека?

Я с нетерпением ждал, когда он закончит говорить. Мне осточертели ораторы, которые постоянно обращаются к слушателям с вопросами. Я имел свое мнение и не нуждался в его вопросах, которыми он совершенно явно хотел на меня повлиять. Я не собирался поддаваться ему.

— Говорят, что он был исключен из комсомола. Но за что?

— За тунеядство… Люди работали, а он болтался без дела.

— Простите? — переспросил бай Драго. — Как вы сказали, за тунеядство?

— И за драку на танцах…

— Вот это уже вопрос! А товарищи по организации проверили факты, прежде чем голосовать? Не проверили. У меня сведения точные…

— И у нас есть сведения, — прервал его Иванчев, — но дело не в этом. Ему нужно протянуть руку. Хорошо, руку мы ему протянем. А он ее примет?

— То же самое и я хотел сказать, товарищ Иванчев! — заулыбался бай Драго. — Масларского нужно поддержать. Тут я его как-то встретил и поговорил с ним. Он раскаялся.

— Плакал, наверное! — бросил я.

— Нет, но очень критиковал себя. И я не побоюсь этого слова — честно критиковал!

— Очень хорошо, — похвалил Иванчев, — так и надо.

— Скажу больше, товарищ Иванчев, он обещал исправиться.

— Еще лучше!

— Вот и я говорю!

— Ну хорошо, включим его в пункт восьмой.

Все были согласны вписать его в восьмой пункт. Только я был против, но руку все же поднял. На это ничтожество мы потратили целый час! Бай Драго с чувством пожал мне руку и сказал, что я человек принципиальный.

Собрание кончилось. Я шел по улице один, злой и недовольный собой. Оказывается, все, что я делал до сих пор, было против моих убеждений. Даже бай Драго и тот оказался сильнее меня. Хорошо, включили Масларского в пункт восьмой. Пусть себе там красуется, может, и спасем его.

Мне некуда было идти. Коллеги мои ушли в закусочную. Меня приглашали, но я отказался. Не имею я права на веселье, потому что негодный я человек. У меня нет права даже напиться…

8

Сезон любви миновал, и я мог теперь быть спокоен. Шел к концу июнь. В июле молодые люди отправятся к морским пляжам, а мы, старики, будем гонять по дорогам ветер. Это хорошо, если есть здоровье.