Софист

Т е э т е т.Весьма даже.

Ч у ж е з е м е ц.Но ведь все это по необходимости родственно друг другу.

Т е э т е т.Как же нет?

Ч у ж е з е м е ц.Стало быть, называя разлад и болезнь души пороком, мы выразимся правильно.

Т е э т е т.Конечно, вполне правильно.

Ч у ж е з е м е ц.Что же? Обо всех тех вещах, которые, находясь в движении и имея перед собою какую-то цель, к достижению которой и стремятся, при каждом порыве минуют ее и ошибаются, скажем ли мы, что это случается с ними вследствие соразмерности вещи и цели или, наоборот, вследствие несоразмерности?

Т е э т е т.Ясно, что вследствие несоразмерности.

Ч у ж е з е м е ц. Но ведь мы знаем, что всякая душа заблуждается во всем не по доброй воле.

Т е э т е т.Бесспорно.

Ч у ж е з е м е ц.Заблуждение же есть не что иное, как отклонение мысли, когда душа стремится к истине, но проносится мимо понимания.

Т е э т е т.Несомненно.

Ч у ж е з е м е ц.Стало быть, заблуждающуюся душу должно считать безобразною и несоразмерною.

Т е э т е т.По-видимому.

Ч у ж е з е м е ц.Итак, в ней есть, видно, эти два рода зла. Один, который многие называют пороком, это, как весьма очевидно, ее болезнь.

Т е э т е т.Да.

Ч у ж е з е м е ц.А другой называют заблуждением, но соглашаться с тем, что это - зло, свойственное только душе, не желают.

Т е э т е т.Конечно, должно согласиться с тем, в чем я, когда ты это недавно сказал, усомнился, а именно что есть два рода зла в душе и что трусость, своеволие и несправедливость, все вместе, надо считать гнездящейся в нас болезнью, а состояния частого и разнообразного заблуждения - безобразием.

Ч у ж е з е м е ц.Не существует ли против этих двух состояний, по крайней мере для тела, неких двух искусств?

Т е э т е т.Каких это?

Ч у ж е з е м е ц.Против безобразия - гимнастика, против болезни врачевание?

Т е э т е т.Это ясно.

Ч у ж е з е м е ц.Так не существует ли и против высокомерия, несправедливости и трусости из всех искусств по природе своей самое подходящее - карательное - правосудие?

Т е э т е т.Вероятно, по крайней мере если говорить согласно с людским мнением.

Ч у ж е з е м е ц.Что же? А против всякого вообще заблуждения можно ли правильнее назвать другое какое-либо искусство, кроме искусства обучать?

Т е э т е т.Нет, нельзя.

Ч у ж е з е м е ц.Ну хорошо. Должно ли, однако, утверждать, что в искусстве обучать существует один род, или надо говорить, что их больше и что в этом случае самые важные в нем - два каких-то рода? Рассмотри.

Т е э т е т.Рассматриваю.

Ч у ж е з е м е ц.И мне кажется, что мы скорее всего могли бы найти их вот как.

Т е э т е т.Как?

Ч у ж е з е м е ц.А рассмотрев, не допускает ли заблуждение внутри себя некоего разделения? Ведь будучи двояким, оно, очевидно, принуждает и искусство обучения иметь две части, по одной для каждого из своих родов.

Т е э т е т.Что же? Ясно ли тебе то, чти мы теперь исследуем?

Ч у ж е з ем е ц.Мне, во всяком случае, кажется, что я вижу обособленным некий великий и тягостный вид заблуждения, равный по значению всем остальным частям заблуждения.

Т е э т е т.Какой именно?

Ч у ж е з е м е ц.Тот, когда, не зная чего-нибудь, люди считают себя знающими это. Отсюда, по-видимому, у всех возникает все то, что составляет наши ошибки в мышлении.

Т е э т е т. Правда.

Ч у ж е з е м е ц.Так именно этому одному виду заблуждения и присваивается, по моему мнению, имя невежества.

Т е э т е т.Уж конечно.

Ч у ж е з е м е ц.Какое же, стало быть, надо дать имя той части искусства обучения, которая от него избавляет?

Т е э т е т.Я так думаю, чужеземец, что все другое называется ремесленным обучением, а эта часть, по крайней мере здесь, у нас, именуется воспитанием.

Ч у ж е з е м е ц.Да и у всех почти эллинов, Теэтет, она именуется так. Но нам надо еще рассмотреть, не есть ли она уже неделимое целое, или же она допускает какое-либо достойное названия подразделение.

Т е э т е т.Конечно, это надо рассмотреть.

Ч у ж е з е м е ц.Так мне представляется, что и эта часть некоторым образом расчленяется.

Т е э т е т.В каком отношении?

Ч у ж е з е м е ц.В искусстве обучения с помощью речей один путь кажется более шероховатым, другой - более гладким.

Т е э т е т. Что же сказать нам о каждом из них?

Ч у ж е з е м е ц.Один путь стародавний, путь наших отцов, которым они главным образом пользовались, да многие пользуются еще и теперь в применении к сыновьям, когда те в чем-нибудь провинятся, причем их то бранят, то более кротко увещевают. Всю эту часть правильнее всего можно назвать вразумлением.

Т е э т е т.Это так.

Ч у ж е з е м е ц.Что же касается другого, то здесь некоторые, видно, по размышлении, пришли к выводу, что всякое неведение бывает невольным и если кто считает себя мудрым, он никогда не пожелает обучаться чему-либо из того, в чем считает себя сильным, способ же воспитывать путем вразумления при затрате большого труда приводит к малым достижениям.

Т е э т е т.Они правильно полагают.

Ч у ж е з е м е ц.Поэтому-то за устранение подобного [само]мнения они берутся другим способом.

Т е э т е т.Каким же именно?