Soft power, мягкая сила, мягкая власть

Вот пример пропагандистского использования в первую очередь визуальной информации. В 1980-е годы мне пришлось видеть на японском телевидении вроде бы не политическую передачу. Ее авторы нашли в своей стране семью, где жена работала, а муж сидел дома с двумя сыновьями (ситуация, исключительная для Японии). Не знаю, была ли передача инсценировкой или компании удалось найти подходящих людей, но муж в этой семье оказался симпатичным мужчиной с внешностью киногероя, видеоряд демонстрировал, что ему дома хорошо. А жена выглядела некрасивой и измученной, придя домой, она долго приходила в себя. Только с помощью видеоряда (дикторский текст был скорее нейтральным) зритель должен был утвердиться в мнении о том, что эмансипация вредна прежде всего для самих женщин, которым несвойственные им занятия вредны и физически, и психологически.

Что касается правил речевого поведения, то, как указывали наши крупные ученые (Л. В. Щерба, М. М. Бахтин), реальной формой общения является диалог (монолог – форма редкая и обычно искусственная). Даже если говорящий (пишущий) не видит собеседников (телевидение, большая часть письменного общения), он говорит или пишет в расчете на чье-то восприятие. Речевое общение предполагает наличие двух (иногда больше) сторон, которые чаще всего социально неравны. Это неравенство в некоторых языках, как в японском, проявляется даже в грамматике: сказуемое каждого предложения имеет особую форму в зависимости от того, с кем и о ком говорят с точки зрения социальной иерархии[128]. Но везде есть хотя бы лексическое выражение этой иерархии: в русском языке дерзить может лишь низший высшему, а благосклонность может выражать только высший. Ясно, что мягкая сила в норме исходит от социально высшего лица.

Но и при отсутствии прямого указания на иерархию в лексике и грамматике она опять-таки проявляется в структуре диалога, об этом говорится в книге английского социолингвиста-неомарксиста Н. Ферклу[129]. Приводятся, казалось бы, разные ситуации: диалоги профессора со студентами, врача с пациентами, следователя с подследственными. Везде, однако, есть общее: отношения неравенства, а структура диалога однотипна. В каждой приведенной ситуации один из собеседников обладает властью. Только он контролирует ситуацию, определяет тематику диалога, задает вопросы, имеет право прерывать собеседников[130]. По сути, здесь мы видим мягкую силу на микроуровне. Одна из сторон навязывает другой поведение, а зачастую и взгляды.

В Японии, где сейчас популярны так называемые гендерные исследования, был однажды проведен такой опыт. Случайным образом были подобраны пары, состоявшие из студента и студентки, каждая пара должна была вести свободную беседу, скрыто записывавшуюся. Выяснилось, что везде ведущим в диалоге оказывался мужчина: он вел беседу, выбирал тему и устанавливал время перехода от одной темы к другой, свободно перебивал партнершу, что у нее получалось много реже[131]. Такой пример может многое сказать о реальном положении женщин в Японии.

Приведенные примеры свидетельствуют, что мягкая сила может действовать в разных сферах вплоть до бытовой, на макро– и микроуровне. Но, разумеется, особое значение она приобретает, когда ее источником становится государственная власть или власть крупного капитала. Ведущую роль здесь играют печатные и электронные средства массовой информации, а также публичные речи политиков. Государственные и частные СМИ в любой стране используют преимущества односторонней коммуникации. Читатель печатного издания, слушатель радио, зритель телепередачи не может (или может в очень ограниченных пределах) вмешаться в то, что им воспринимается, и должен принять или отвергнуть навязываемое. Автоматически он попадает в подчиненное положение. А дальше вступают в действие принципы мягкой силы.

Упомянутый выше Н. Ферклу занимался изучением установления классового господства языковыми средствами на примере выступлений (в том числе радио– и телевизионных) М. Тэтчер. В частности, отмечаются обилие высказываний в категорической модальности, значительное количество сочинительных связей, соединяющих как якобы равноценные слова, на деле различные по смыслу, вроде «я и народ». М. Тэтчер использовала и визуальные средства мягкой силы, с помощью одежды и прически создавая облик женщины из среднего класса[132].