Соглашение

Приехав в ресторан, я занял просторную нишу в дальнем углу, заказал себе джин-тоник и стал ждать. Если бы мы пришли сюда с Эйнсли, я бы, конечно, взял ей красное вино – пино или каберне. Я попробовал угадать, что пьет Мэлори, – наверняка «Космополитен», – но, будучи не в курсе современных трендов, побоялся показаться маньяком и заказывать ничего не стал. Итак, я просто тихо попивал свой коктейль, расталкивая полумесяцы лайма черной соломинкой.

Наконец появилась Мэлори, и метрдотель подвел ее к столику. Я встал ей навстречу, неловко скрючившись в нише, и, перебравшись поближе к краю, протянул руку, но она сразу заключила меня в объятия. На ней было коротенькое розовое платье и минимум косметики, если не считать огромных накладных ресниц и нарисованных бровей; светлые волосы коротко острижены, хотя снимки демонстрировали непокорную шевелюру, а пышные кудри, которые мне так понравились, она распрямила.

– Приятно познакомиться. – Голос оказался неожиданно низким. Мэлори выглядела сногсшибательно, но совершенно не так, как я ожидал, более скромной и сдержанной: как бы смягченная версия той отвязной тусовщицы, с которой я познакомился в приложении.

– Взаимно. – Я вернулся на свое место. – Извини, ничего тебе не заказал. Не знаю твоих вкусов.

– Не парься, – махнула она рукой.

У столика снова возник официант, и девушка попросила виски без льда, а я порадовался, что не попытался угадать заранее, поскольку промахнулся бы и с тысячи попыток. Мэлори заглянула в телефон, играя прядью волос, а потом убрала мобильный в сумочку и стала ждать официанта. Наконец тот поставил перед ней стакан и принял у нас заказы. Спутница впервые не удивила меня, заказав маленький салат, в то время как я выбрал бургер с картошкой. Салат – не еда, тут мы с Эйнсли полностью сходились, но Мэлори я об этом сообщать не стал. Не все ли равно, пусть хоть одними салатами питается, ведь мы больше никогда не увидимся. А дома меня ждет Эйнсли… Эйнсли, которая предпочитает настоящую еду и ничего не имеет против мяса у себя на костях.

Я зажмурился, чтобы заставить себя перестать думать о жене. Если буду без конца вспоминать о ней, из свидания ничего не выйдет. А когда Мэлори подалась вперед и ее груди уперлись в край столешницы, едва не выпрыгнув из декольте, я осознал, насколько сильно хочу, чтобы у нас с ней получилось. Желание казалось почти неодолимым. Мне это было необходимо – необходимо доказать что-то и самому себе, и жене. Мне хотелось снова быть желанным. Хотелось, чтобы кто-то смотрел на меня так, как смотрит сейчас Мэлори. И чтобы она как можно дольше не отводила глаз. Как я мог забыть, насколько это приятное ощущение?

– Ну что ж, расскажи о себе, – предложила она, и до меня дошло, что молчание затянулось. – Где ты работаешь?

– В ар… – Я прервался, едва не вывалив правду, чего допускать было категорически нельзя. – В архиве, – нашелся я. – Руководитель отдела.

– Ух ты, – сухо рассмеялась она. – Ни за что бы не догадалась.

– Почему же?

– Не тот тип, не книжный.

Я уставился на нее, возможно, слишком пристально. Она уже отнесла меня к определенному типу. Как, впрочем, и я ее.

– А какой же я тогда тип?

– Не знаю, – рассмеялась девушка, потом подалась вперед, решительным движением взяла мой стакан и отпила, обхватив соломинку розовыми губами в том же месте, к которому только прикасался губами я. – Подумала, ты весь такой умный, мне не чета, ну, доктор там или адвокат. – Ее передернуло. – Слава богу, что не стоматолог.

– Неприятные воспоминания? – засмеялся я.

– Чужие рты – жуткая мерзость.

Ее замечание слегка меня огорошило, и мне не удалось это скрыть: брови поползли вверх. В голове заметались непристойные образы, как у озабоченного подростка. «Не все же рты, надеюсь», – мелькнуло в голове. В этот момент Мэлори расхохоталась, словно прочтя мои мысли, и я уставился на нее с пылающими от смущения щеками.

– Извини, наверное, прозвучало странно, – проговорила она, давясь смехом. Смеялась она искренне, заливисто, словно наружу пробилась та девушка, которую я видел в приложении. Мэлори прикрыла рот рукой, коснувшись пальцами кончика носа. – Ничего не имею против ртов и того, что ими можно делать, просто не люблю смотреть, как лечат зубы. У меня дедушка был стоматолог, теперь уже на пенсии. Вот ужасы-то рассказывал… – Ее снова передернуло, и она взглянула вверх, на вентиляционное отверстие над столом, и, хотя вентилятор был выключен, обхватила себя руками. – Извини, видимо, не самая сексуальная тема для первого свидания?

Не думаю, что существовало много тем, которые пригасили бы ее сексапильность, но зубы и гигиена рта, пожалуй, возглавляли список. Я ухмыльнулся.

– Ничего страшного. Тебе холодно? – Я машинально сбросил куртку-бомбер и протянул ей, как поступил бы, будь на ее месте Эйнсли. Я поднес к губам кулак, потом опустил его, сделал еще один глоток и вдруг понял, что впервые вспомнил об Эйнсли за последние как минимум пять минут, причем мысль о жене на этот раз не сопровождалась уколом вины.