Соглашение

Когда мне наскучило разбираться в мыслях и чувствах, я выехала со своего места на парковке и направилась домой. Казалось, я не проживаю свою жизнь, а наблюдаю за ней со стороны, как зритель. Может быть, так и выглядит кризис среднего возраста? Мне казалось, что я еще далеко не старая, но, видимо, в старении и заключался источник моей боли. Неизбывной боли от ощущения, что жизнь проходит мимо, что лучшие годы остались позади. Когда-то я многое предвкушала: дни рождения, праздники, отпуска. Но чем старше становилась, тем менее радостно проходили дни рождения, дети начали предпочитать подаркам деньги, а совместному приготовлению праздничного стола – доставку из ресторана. И хотя мы обязательно ездили на две недели в отпуск каждый год, теперь нашим отпрыскам стали неинтересны семейные дурачества, которые когда-то всех так веселили: закапывать Питера в песок на пляже, фотографироваться в пасти акулы у рыбного ресторана, вместе искать на берегу скелеты щитообразных морских ежей, выбирать огромные рекламные кру́жки, строить замки из песка. Теперь Дилан и Райли сразу бежали в океан, ныряли и соревновались, кто дальше заплывет. Мейзи, наша любительница чтения, надевала широкополую шляпу и солнцезащитные очки и утыкалась носом в книгу, стараясь при этом не обгореть. Мы перестали быть той семьей, которой некогда были, и я даже не могла вспомнить, когда началось отчуждение.

Пожалуй, это больше всего и пугало. Я не знала, когда моя жизнь стала такой. Словно проснулась утром, посмотрела на своих подросших детей, зашедшую в тупик карьеру, мужа, которому стала не нужна, и осознала, что понятия не имею, как такое могло произойти.

Через двадцать отупляющих минут я повернула на длинную дорожку из гравия, которая вела к нашему дому. Коттедж стоял среди леса, в нескольких милях от города. Когда мы решились купить дом, нам обоим, выросшим в городе, где почти негде играть, хотелось поселиться в уединении, на природе. Вдобавок, когда мы нашли подходящий участок земли, Питер спроектировал коттедж сам. Это был его первый собственный проект после окончания университета. В то время мы не могли позволить себе роскоши, но у нас получился чудесный дом из светлого кирпича с красными ставнями, где выросли наши дети. За коттеджем стояли давно забытые детские качели, а рядом песочница, где травы теперь стало больше, чем песка. В гараже валялись пять велосипедов со сдувшимися шинами и растрескавшимися седлами. Все напоминало о переменах, о том, что жизнь никогда уже не будет прежней. Я откинула зеркальце над приборной панелью, посмотрела на себя и смахнула слезы. Нет времени раскисать. Не сейчас.

Дом встретил меня тишиной. Никто не бежал радостно навстречу, чтобы продемонстрировать свои последние произведения или рассказать о том, как прошел день. Раньше, когда дети были маленькими, я порой молила небеса о минутке покоя, чтобы перевести дух, принять душ или немного собраться с мыслями… но сейчас было много хуже. Тогда я и не представляла, сколько покоя меня ждет впереди и как скоро.

Я повесила сумочку на стойку в прихожей, сняла полупальто, шарф и туфли и направилась в спальню переодеться. Сменив деловой наряд на удобную пижаму, я пошла на кухню, где достала курицу, чтобы приготовить ужин, и вино, чтобы расслабиться. Наполнив бокал, отпила, и внутри сразу же стало разливаться спокойствие.

Сделав еще один глоток, я нашла латку, собираясь приступить к готовке, и услышала стук открывшейся двери из гаража, а потом шаги Питера вверх по лестнице. Муж направился в спальню, а я отодвинула бокал и занялась курицей. Когда я уже ставила латку в духовку, за спиной послышались тяжелые шаги, предупреждая о появлении Питера.

– Как прошел день? – выпалил он на одном дыхании. Фраза прозвучала отрывисто, словно он репетировал этот вопрос заранее, но слова вырвались слишком рано.

Я закрыла дверцу духовки и обернулась через плечо.

– Нормально. А у тебя?

– Хорошо, – ответил муж. – Слушай, я…

– Я хотела… – Я осеклась, потому что мы заговорили одновременно. – Говори ты.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Нет, сначала ты.

– Я хотела добавить еще одно правило, – сообщила я, прислонившись спиной к столешнице и взяв бокал.

– Еще одно? – Лицо у него помрачнело.

– Ничего из ряда вон выходящего. Пожалуй, просто уточнение. Наверное, это и так ясно, но я хочу, чтобы мы оговорили детали официально. Думаю, мы сразу должны давать понять тем, с кем встречаемся, что это чисто физические отношения, ничего серьезного. – У Питера чуть приподнялись брови, почти незаметно, но я все же увидела и продолжила: – Просто мне кажется, что таким образом будет проще предотвратить возможные чувства с той или другой стороны. Я не хочу, чтобы кому-то потом было больно. Ведь ты согласен?

Питер открыл было рот, словно собираясь возразить или произнести нечто глубокомысленное, но тут же закрыл его снова.

– Ну да, – помолчав, проговорил он. – Да, хорошо.

– Такое впечатление, что ты не согласен.

Он покачал головой.