Соглашение

Через несколько минут – а может, часов – раздался шум открывающейся входной двери, и я, охнув, встала, отряхнулась и завязала потуже поясок халата. Взглянув напоследок на стиральную машину, я поспешила по коридору в гостиную. Заметив на ходу под ногтем большого пальца еще одно пятнышко крови, я глубоко засунула руки в просторные карманы халата.

– Мам! – рассек крик Дилана царившую в доме тишину.

– Что случилось? – Голос у меня в панике сорвался, и я кинулась навстречу сыну. Что он увидел? Неужели мы упустили важную деталь?

– Что тут происходит, в чем дело? – спросил он, сдвинув темные брови.

– Ни в чем. А что такое? – переспросила я, с трудом сдерживая дрожь во всем теле.

– На тебе прямо лица нет. Да и терраса…

У меня внутри похолодело.

– А чем тебе не нравится терраса?

– Во-первых, кусок решетки, которая была снизу, валяется во дворе, – рассмеялся Дилан. – А во-вторых, дико разит хлоркой.

Я сделала глубокий вдох, глядя ему прямо в глаза. Как же Питер мог забыть поставить на место решетку? Я положила ладони на плечи сыну, и он вздрогнул, будто я неожиданно перевернулась вверх ногами, и с неподдельным ужасом покосился на мои руки.

– Что-то случилось, ведь так? Кто-то поранился? Папа? Или кто-то заболел?

– Да, – кивнула я, соображая на ходу. – Я заболела… Видимо, кишечный грипп: меня стошнило на террасе, и нам с папой пришлось хорошенько помыть пол. Извини, не хотели никого пугать.

Он с тревогой оглядел меня с ног до головы.

– И только-то? Но это ведь не очень серьезно?

Я кивнула.

– Да, милый, все будет в порядке. Может, лучше пойдешь к себе в комнату? Боюсь заразить тебя или твоих брата с сестрой.

Мальчик отступил на шаг, но остановился.

– Ты уверена? Выглядишь что-то не очень.

– Да, все нормально, – повторила я, для убедительности положив руку себе на живот. – Просто подхватила на работе вирус. Ты же поел?

– Да-да, – ответил он, отходя от меня еще на шаг. – А где папа?

– В ванной. – В этот момент раздался скрип открывающейся двери и тяжелые шаги мужа, который шел в нашу сторону. – Милый, Дилан вернулся.

– Привет, сын! – с деланым энтузиазмом воскликнул Питер. Оставалось только надеяться, что у меня голос звучал не столь фальшиво.

– Дилан, иди к себе, хорошо? Не хочу, чтобы еще и ты заразился. – Я снова коснулась плеча сына, и он наконец побрел по коридору в свою комнату. Через несколько секунд появился Питер, серый от усталости и беспокойства.

– А куда ты дела вещи? – спросил он.

– Они в стирке.

Муж кивнул. Я понизила голос и подошла чуть ближе.

– Я тоже пойду в душ, а пока поставь на место решетку. Ты забыл ее на траве во дворе.

Он выругался про себя.

– Я собирался поставить ее назад, но хотел, чтобы ты сначала посмотрела, все ли нормально. Дилан заметил?

– Он мне об этом и сказал. Мало того что он заметил: не сомневаюсь, что и родители Мики тоже обратили внимание, когда завозили Дилана домой. Мог хотя бы прислонить решетку к крыльцу, ведь знал же, что дети могут в любой момент вернуться. Как можно быть таким растяпой?

Питер молча прошел мимо меня, не вступая в разговор, и захлопнул за собой входную дверь. Я вздохнула, уже на взводе и готовая к скандалу, но передумала и пошла в противоположную сторону. Нужно было смыть с себя все улики и снова нырнуть во тьму.

Глава шестнадцатая

Питер

Жить дальше с тем, что совершил, оказалось худшим кошмаром.

Всю ночь я ворочался и метался, снова и снова прокручивая в голове минувший вечер.

День начался совершенно нормально, как же все могло пойти наперекосяк? Удастся ли мне когда-либо заснуть, зная, что прямо под боком находится доказательство убийства и что в любое время кто угодно может обнаружить труп? И впредь каждую ночь, каждый день до конца жизни рядом будет напоминание о том, что я убийца. Что я убил человека. Полицейского. Убил его на глазах у своей жены.

Эйнсли никогда не забудет этого. Никогда не сможет стереть из памяти того, что я сделал.

Наверное, жена теперь ненавидит меня. Почему я сразу не отверг проклятое соглашение? Почему позволил Эйнсли пойти на свидание с этим уродом? И как теперь жить дальше, как выдержать ужас случившегося?

Было время, когда мне казалось, что меня погубят тайные связи на стороне, но сейчас все стало намного хуже. Раньше меня словно мучила застрявшая в уголке глаза ресница, дико раздражающая и неприятная, но в целом жить можно. Я и жил.

А сейчас… непреложный факт, что прямо на глазах у Эйнсли я превратился в зверя и теперь буквально у нас под порогом спрятан труп, жег, как раскаленная кочерга, засунутая прямо в кишки, и медленно раздирал меня на части, не позволяя дышать, не позволяя думать ни о чем другом.

Что будет дальше? Мысль о том, что в понедельник придется идти на работу, встретиться лицом к лицу с коллегами, общаться с детьми, при этом не зная, кто сейчас рыщет вокруг дома и не учует ли какой-нибудь дикий зверь запах и не раскопает ли могилу…

Просто невыносимо. Мне нельзя в тюрьму. Я нужен здесь: нужен детям, нужен жене.