Согласие. Мне было 14, а ему – намного больше

После прочтения этой книги глубоко во мне зародилось чувство, что жизнь моя закончилась, так и не начавшись. Моя история вычеркнута из нее росчерком пера, тщательно стерта, затем переиначена, переписана черным по белому, растиражирована тысячью экземпляров. Что может быть общего у этого собранного по кусочкам бумажного персонажа с настоящей мной? Превратить меня в вымышленного героя книги, в то время как моя взрослая жизнь пока еще не обрела формы, означало помешать мне расправить крылья и приговорить к заточению в тюрьме из слов. Г. не мог этого не знать. Но, думаю, ему было абсолютно наплевать.

Он подарил мне бессмертие, разве мне есть на что жаловаться?

Писатели – это люди, которым известность не всегда идет на пользу. Заблуждение думать, что они такие же, как все. Они гораздо хуже.

Это вампиры.

На этом этапе я покончила с любыми намеками на литературную деятельность.

Перестала вести дневник.

Читать книги.

Никогда больше не пыталась писать.

* * *

Вполне ожидаемо все мои попытки встать на ноги провалились. Стремительно вернулись панические атаки. Я снова стала через день пропускать занятия. После двух дисциплинарных педсоветов по поводу моих пропусков директор лицея, женщина, которая до этих пор была очень доброжелательна ко мне, вызвала меня в свой кабинет.

– В., я сожалею, но, несмотря на все мои усилия, я больше не могу вас поддерживать. Учителя вас невзлюбили. Своими постоянными прогулами вы подрываете их авторитет, не признаете их значимость. (Они не ошибались, о взрослых я думала еще хуже, чем они могли себе представить.) И более того, вы подаете плохой пример. Некоторые ученики начинают копировать ваше поведение. Надо положить этому конец.

Чтобы избежать отчисления из лицея и занесения этого в личное дело, что могло негативно отразиться на моем будущем, она предложила «уйти» по собственному желанию по «личным причинам» и получить аттестат о среднем образовании экстерном. В конце концов, образование обязательно только до шестнадцати лет.

– Вы справитесь, В. У меня нет в этом никаких сомнений.

У меня не было выбора. Я согласилась. Я уже привыкла не ходить по проторенным дорожкам, жить вне системы и без ограничений. А теперь и без гнета школьного расписания. Ну и пусть. Последний класс средней школы я провела в кафе, читая материалы курса дистанционного обучения, полученные по почте.

Вечерами танцевала и пыталась забыться. Периодически заводила плохие знакомства, но быстро о них забывала. Бросила Юрия, которого больше не могла заставлять терпеть мое ужасное состояние, и встретила другого парня, умного и нежного, но чертовски побитого жизнью. Того, кто, как и я, страдал молча и находил забвение только в искусственных радостях. Я ему подражала. Да, я пошла по наклонной дорожке, Г. был прав. Г. практически довел меня до сумасшествия. Я пыталась соответствовать своему литературному образу.

* * *

Это случилось неожиданно, почти мгновенно. Я шла по пустынной улице, мучимая одним вопросом, не выходившим у меня из головы. Он глубоко засел в моем сознании много дней назад, и я никак не могла от него отделаться: есть ли у меня какое-нибудь неоспоримое доказательство моего существования, реальна ли я? Чтобы удостовериться в этом, я перестала есть. К чему мне пища? Мое тело сделано из бумаги, по моим венам текут только чернила, мои органы не существуют. Настоящее посмешище. Спустя несколько дней голодания я ощутила первые признаки эйфории, которая заменяет голод. И легкость, которой никогда раньше не чувствовала. Я больше не шла по земле, а парила над ней, стоило мне взмахнуть руками, наверняка бы взлетела. Мне ничего не хотелось, не сводило желудок, не возникало никаких позывов при виде яблока или кусочка сыра. Я больше не принадлежала материальному миру.

А раз уж мой организм успешно справлялся с отсутствием пищи, то зачем ему еще и сон? Я не смыкала глаз от заката до рассвета. Ничто больше не мешало смене дня и ночи. Вплоть до того вечера, когда я подошла к зеркалу ванной комнаты, чтобы убедиться, что мое отражение все еще там. Как ни странно, так оно и было, но самое удивительное – теперь можно было смотреть сквозь него.

Я улетучивалась, испарялась, исчезала. Ужасное ощущение, будто ты покидаешь царство живых, но очень медленно. Душа просачивалась через поры кожи. Я отправилась бродить по улицам ночь напролет в поисках какого-нибудь знака. Доказательства, что я жива. Туманный сказочный город, окружавший меня, превращался в декорации к кино. Стоило мне поднять глаза, как прутья ограды парка напротив приходили в движение, вращались, как картинки в кинопроекторе, по три-четыре кадра в секунду, словно медленное и ритмичное хлопанье ресницами. Что-то внутри меня все еще сопротивлялось, хотелось крикнуть: есть здесь кто-нибудь?