Согрей мое сердце

Тео потянулся и взял женщину за руку. Хотя это была всего лишь пародия на то, как он держал ее за руку раньше, простое прикосновение подействовало на Холли словно удар. На коже вспыхнули искорки, у нее перехватило дыхание. Если бы она не сидела, запросто могла бы рухнуть на пол.

Конечно, Тео не мог не заметить, что она задрожала. Оставалось надеяться, что он спишет это на ее страх. Или на нервы. Об истинных чувствах, которые вызвало его прикосновение, знала только Холли.

Тео взял бриллиантовое кольцо с рубином, которое надел ей на палец на скалистом берегу Санторини… Ветер развевал ее волосы, а лучи яркого греческого солнца осыпали их поцелуями… Он повертел его туда-сюда, заставляя камни сверкать. Так он делал в те первые месяцы.

Холли невольно задержала дыхание.

– Ты бы неправильно меня поняла, – мягко произнес он. Слишком мягко. Холли уговорила себя не отводить глаз, когда его сверкающий яростью взгляд встретился с ее взглядом. – Тебя я не хочу. Я хочу ту милую невинную девочку, на которой женился. Только она никогда не существовала. Зачем мне ехать за лживой неверной бабенкой? Почему я должен хотеть тебя, какой бы дьявольский коктейль ни был в тебе замешан?

Холли выдернула руку, и он не стал возражать. Она чувствовала силу Тео, его мощь, как нечто осязаемое. Его беспощадность бросалась в глаза и не сулила ничего хорошего тому, на кого направлена. Может, он всегда был таким, а она раньше этого не замечала? Или Тео это от нее скрывал, как скрывала себя настоящую она?

– Ты сомневаешься даже в этом? – спросила Холли, забывая надеть маску, которую носила все эти годы, забывая игру, в которую собиралась играть. Забывая себя.

– Под этим утверждением я должен понимать твою девственность, как бесспорный символ твоей невинности? – Тео пожал плечами. Холли понимала, что он хочет задеть ее, что это его способ продемонстрировать ей свое безразличие. Что ж, у него это получается лучше, чем у нее. – Да, Холли. Я позволяю себе сомневаться.

– Прими мои поздравления, – произнесла она, отдавая себе отчет в том, что сейчас дает ему в руки оружие против себя. Однако остановиться Холли уже не могла. – Тебя в самом деле не отличить от твоего отца. Похоже, я промахнулась, не позволив ему подкупить меня.

Лицо Тео потемнело, словно этот выпад оказался прямым попаданием. Но она не успела ничего сказать. Его лицо разгладилось.

– Думаю, нам обоим известно, что тех денег, которые он тебе предложил, было бы недостаточно. – Тео усмехнулся. Холли отругала себя: почему ее удивляет, что она разговаривает с незнакомцем, а не с мужчиной, которого любила и который любил ее? – Я не понимаю одного. Зачем тебе понадобилось так рано раскрывать карты? Могла бы выставить меня полным идиотом и позже. Почему ты не продлила удовольствие? Почему не привязала меня к себе навсегда, используя старый метод? Ты должна была знать, что я никогда не оставлю своего ребенка. Если бы ты забеременела, я был бы вынужден играть в эти игры до скончания времен.

«Разве это не должно было указать ему на некоторую нестыковку?» – подумала Холли. Ей даже в голову не приходило, что Тео искренне может считать ее способной на такое. Голова стала пустой, а в ушах зазвенело, словно Тео только что в самом деле ее ударил. Она была на грани обморока, а ведь это был только первый серьезный удар.

– Твой отец интересовался у меня чем-то подобным, – напомнила она, и его лицо превратилось в айсберг. – Перед тем как я порвала его чек и бросила ему в лицо. И я знаю, что ты помнишь это так же хорошо, как я. Тогда тебя это взбесило.

Она потянулась к бокалу, но только потому, чтобы заняться хоть чем-то. Однако горьковатый привкус вина оказался как нельзя кстати. Лучше эта горечь, чем воспоминания о веранде под слепящим солнцем, о плещущемся у ног море, о грубом и подозрительном отце Тео и обо всем, что он тогда наговорил. Его слова, нисколько не смягчая их, перевел ей недружелюбно настроенный младший брат Тео. Она удерживала Тео, на давая ему наброситься с кулаками на собственную семью. Тогда ей казалось, что это стоит пережить, если Тео будет принадлежать ей.

«Помолись-ка о том, чтобы тебе даровали мудрость, малютка, – сказал бы ее отец. – Так будет лучше и для твоей души».

Как Холли жалела, что его нет рядом! И всегда будет жалеть.

– Ярость имеет способность утихать, – между тем говорил Тео, и его голос резал, как стекло. – Особенно после четырехлетних доказательств того, что мой отец был абсолютно прав в отношении тебя.

– Однако же в то время ты считал, что он просто головорез в деловом костюме, – напомнила Холли, окинув взглядом его безупречную рубашку и превосходно дополняющий ее пиджак. – А теперь посмотри на себя. Ты вполне можешь сойти за одного из его подельников.

Удар достиг цели. Тео сжался, словно пружина, резкие черты его лица заострились еще больше, а исходившее от него ощущение опасности нависло над ней, как грозовая туча. Холли поняла, что он стал настоящим Цукатосом.