Союз хищников

– Я здесь для того, чтобы все прошло нормально, – придумала она. – Вы сможете спокойно выйти наружу. Дом оцеплен.

– Плохо врете.

– Сирил, я…

– Вы знаете, как меня зовут? А вы хитрее, чем я думал.

– Мы знаем все. О вас, о Викторе, о Дитере Ферри, Брюссене и других. Сдавайтесь, и я гарантирую, что вам не причинят вреда.

– Я не особо беспокоюсь. Меня защищают ваши законы. Никто в вашей стране не будет преследовать меня.

Людивина медленно подняла руку к застежке пуховика и начала сдвигать ее вниз.

– Прекратите, – сказал он, по-прежнему совершенно бесстрастно.

– Почему? Нам надо…

– Прекратите. Вы совершенно одна у меня в доме. Похоже, вы знаете, на что я способен, так что не злите меня.

Она убрала руку.

– Сирил, снаружи группа спецназа. Не делай глупостей.

– Я что, дурак? Был бы тут спецназ, они не послали бы женщину одну вести со мной разговоры. Они бы высадили дверь, и я бы уже лежал мордой в пол со скрученными за спиной руками.

У Людивины кончались аргументы, разговор выходил из-под контроля, а пистолет оставался по-прежнему недоступен.

Вдруг у нее в голове зазвучал низкий голос Микелиса: У него нестабильный характер, он привык, что его направляют, ведут, диктуют, что ему делать, но разумен он лишь до тех пор, пока его не захлестнут агрессивные импульсы. Надо гасить нарастающую в нем волну насилия.

Она вспомнила всех его жертв. Убитых. Искалеченных.

Настоящий дикий зверь.

– Давай сделаем так. – Она сумела сдержать дрожь в голосе. – Мы сядем вдвоем за стол и обсудим, как выйти из всего этого.

Капюсен смотрел на нее спокойно – как ребенок на муху, прилипшую к клейкой ленте.

Глаза у него были такие безжизненные, что у молодой женщины похолодело внутри.

Этот ребенок сейчас будет отрывать у мухи лапки, одну за другой. Он смотрел с нездоровым, болезненным любопытством.

– А я предлагаю другую игру, – сказал он. – Кто первым выхватит пистолет.

С этими словами он прыгнул направо в коридор и скрылся из поля зрения Людивины.

49

Решение всей жизни.

Принять за секунду.

Людивина знала, что Сирил Капюсен трус, что он наверняка попытается скрыться, избежать схватки. Она тоже могла броситься назад, к выходу, и спасти свою шкуру.

Или преследовать его и попытаться остановить, пока он не скрылся.

Он был вооружен.

Людивина уже сжимала свой «зиг-зауэр», выставив его прямо вперед.

Нет времени вызывать подкрепление, убийца успеет скрыться прежде, чем они приедут.

Она сделала три быстрых шага в сторону коридора. Сердце ширилось в груди, занимая все пространство, сдавливая легкие. Она задышала ртом, большими глотками хватая воздух, безуспешно пытаясь успокоиться.

Три открытые двери, три возможности.

За любой из них мог стоять Капюсен, готовый убить ее, расчленить, изнасиловать труп.

Людивина немедленно прогнала от себя эти жуткие картины и, затаив дыхание, вжалась в первый дверной косяк, по-прежнему выставив вперед пистолет и держа палец на спусковом крючке, наготове для выстрела.

Кухня. Маленькая. Пустая. За ней – прихожая, где на стуле и на полу валялась груда вещей.

Жандарм быстро разогнулась и направила пистолет в коридор, ожидая, что убийца выскочит оттуда, гордясь устроенной ловушкой, и с воплем ударит ее ножом.

Ничего подобного.

На этот раз сердце у Людивины пульсировало прямо в горле.

Она заставила себя идти вперед. Короткими быстрыми шагами. Не теряя контроль над телом. За плечами годы занятий боевыми искусствами, она знала свои рефлексы, свои возможности. Надо было заново овладеть руками и ногами, утратившими из-за эмоций всю свою упругость и силу.

Но страх путал все карты.

Второй проем был совсем рядом, в нескольких сантиметрах.

Не думать!

Людивина подняла ствол: повторяя каждое движение ее зрачков, он обшарил крошечную ванную комнату.

Оставался только конец коридора. Последний вариант.

Если он не обошел меня через кухню! – вдруг осознала она.

Она резко обернулась в сторону гостиной.

Никого.

Опять поворот – последняя комната.

Он здесь. Совсем рядом… Подстерегает меня…

Сердце стучало теперь даже в висках. Ее мутило, желчь при малейшем движении подступала к горлу. Ноги едва держали.

Вдруг вспомнились шлепанцы Капюсена. Лежащие в груде вещей.

В прихожей.

Он прошел через кухню! Он обошел… кругом!

Он был сзади. Людивина обернулась, живот свело смертельным страхом.

И в тот же миг тень Сирила Капюсена прыгнула прямо на нее. Его голый череп блеснул в свете лампочки. На Людивину надвигалось лицо, искаженное яростью: выпученные глаза, ввалившиеся щеки и широко раскрытый рот с желтыми зубами.

Пока она переводила пистолет, он оказался рядом, одной рукой отбросил ее руку, а другой выхватил нож и направил на ее горло.

Он кричал, это был истерический, звериный вопль.