Союз хищников

– Он ударил ее электрошокером, – прокомментировал криминолог, указывая на два небольших прокола в центре спины и посиневшую кожу вокруг.

– Это что-то новое. К тому же обычно он убивает не так. Неужели ему пришлось действовать впопыхах?

Микелис покачал головой:

– Напротив, он пришел сюда, чтобы действовать спокойно, с расстановкой.

– Ее не истязали, как предыдущих жертв, – заметила стоявшая у порога Людивина. – Это точно был он? Наш Фантом?

Франк наконец поднял глаза от блокнота и сказал:

– Нет никаких следов взлома. И уборщица подтверждает: когда она пришла, все было заперто. Уходя, убийца тщательно запер дверь, мерзавец.

– Мы не знаем, как он попал внутрь? – спросил Алексис.

– Нет. Как и в случае с предыдущими двумя жертвами.

– У Клер Нури и Надьи Садан была в доме сигнализация? – спросил Микелис.

– Да. Но компании-установщики разные, мы проверили. И интернет-провайдеры тоже. В крайнем случае, чтобы проникнуть внутрь, Фантом мог выдать себя за электрика. Мы копали и с этой стороны, но никто из соседей в течение дня не видел ни одного служебного фургончика.

– Они могли его проглядеть, – добавила Людивина.

Микелис тут же парировал:

– Вряд ли, чтобы попасть в дом, Фантом стал бы выдавать себя за сотрудника какой-либо службы, да еще и поздним вечером в воскресенье. У него другой метод. Который работает днем и ночью, в выходные и в будни. Он очень уверенно действует. Вы просматривали выписки по кредитным картам? Не обращался ли кто-нибудь из жертв к слесарю?

– Тоже никаких результатов, – доложил Алексис.

– Но что-то должно объединять этих жертв. Например, способ, которым он проникает в их дома. Либо ему удается заставить хозяев открыть, не вызывая подозрений, а затем закрыть за собой, взяв хозяйские ключи, либо у него есть своя методика, которую нам нужно поскорей разгадать.

– Он не ворует ключи у своих жертв, – поправила его Людивина. – Мы нашли все комплекты ключей во всех домах, и родственники подтвердили, что все связки на месте.

Микелис задумчиво кивнул.

– Что за кровь возле ваших ног? – спросил Алексис.

Криминолог сделал шаг в сторону. Прикроватный коврик пестрел пурпурными пятнами. На нем виднелся маркер с номером 7.

– Криминалисты взяли образец, – пояснил Филипп Николя. – Вряд ли это кровь жертвы: пятна находятся с противоположной стороны от места, где она лежит, и стечь сюда она тоже не могла. Скорее всего, это кровь убийцы. Возможно, он поранился во время схватки.

– Это у нее под ногтями щепки от пола?

– Да, древесина та же, что и на первом этаже и на лестнице. Очевидно, он отключил ее внизу, а потом затащил сюда.

– Хотел изнасиловать на ее собственной кровати?

Микелис коротко указал на промежность женщины, которая находилась прямо перед ним.

– Я не думаю, что она была изнасилована, – сказал он, не особенно вглядываясь.

Его взгляд что-то искал, блуждал вокруг кровати.

– Почему вы так уверены?

– У предыдущих жертв уделано все вокруг. Он ищет удовольствия, он возится, трется о них, ему нужен контакт. Он агрессивно захватывает пространство, обычно повсюду обнаруживаются брызги спермы. К тому же он систематически истязает их в момент изнасилования. А здесь просто перерезал ей горло.

– Откуда тогда уверенность, что это снова он?

Микелис вперил свой холодный взгляд в молодого жандарма.

– Советую вам заглянуть в комнату напротив, – сказал он. – Если хотите узнать, что в голове у серийного убийцы, когда он переходит к делу, там вы это увидите с лихвой. Тут уж он разошелся. Отвел душу, показал себя. Во всем своем неистовстве и бесчеловечности. И вы поймете, почему эта безобидная мать семейства была готова перерезать себе обе лодыжки собственными ногтями, лишь бы освободиться.

Алексис сглотнул. Он начинал воображать худшее.

– Вам понравится, – добавил Микелис. – И здесь он впервые оставил нам послание.

15

Буквы были яркие, пестрые, склеенные из синтетических перышек цыплячье-желтого, изумрудного, розового, ярко-синего и алого цвета.

Они красовались в центре двери на высоте груди.

ИЗАБЕЛЬ.

Бенжамен, лысеющий сорокалетний мужчина, стоял спиной к двери и смотрел, как эксперт-криминалист делает снимки.

Комната вся была похожа на эту надпись на двери – пестрая, воздушная и жизнерадостная: кисейные вуали на стенах, розовая мебель с позолотой, зеркала в рамах и десятки безделушек самых оригинальных форм и оттенков. Комната девочки-подростка, которая еще растет и меняется: она пока недалеко ушла от маленькой девочки, живущей у нее внутри, но уже пытается стать женщиной.

Комната юной девушки, которую грубо швырнули в мир мужчин. В самом страшном его проявлении.

Большинство безделушек были опрокинуты, разбиты, вуали разорваны, испещрены багровыми пятнами, брызгами крови. Все рамки висели разбитые, их били одну за другой с яростью и патологической методичностью. Шкаф был открыт, обе дверцы проломлены и болтались на выдернутых петлях, одежда сорвана с вешалок и облита мочой, так что вонь чувствовалась с лестничной площадки.

Ковер пестрел алыми полосами и полуметровыми подтеками, как цветными росчерками по чистой белизне.