Союз хищников

И вдруг он вспомнил лунный свет, падающий через большое окно на абстрактный рисунок. Нарисованный всем, чем может истекать человек.

Картина, созданная из человеческого материала. Пурпурно-алая гамма, чей смысл может интерпретировать только ее автор.

Как action painting, живопись действия.

Смесь Фрэнсиса Бэкона и Джексона Поллока.

Каждый мог видеть в ней то, что хотел угадать. Единственными ориентирами были цвета и заданные ими движения. Это было искусство не фигуративное, а инстинктивное, обращенное к рептильной коре головного мозга, продолжение первичного атрибута человека – его жестов.

Внезапно Алексис широко раскрыл глаза.

Мысль пришла внезапно, среди ночи, как озарение.

И неожиданно прояснила все.

Это не просто сон! Это догадка!

Подсознание приняло эстафету от упрямо работающего сознания, и то, что не смог сделать бодрствующий ум, выкристаллизовалось в глубинах его же теневых зон.

Чтобы угадать смысл там, где он его не заметил. Разглядеть его через кровь.

Через кровавые следы.

Через первичные жесты. Жесты выживания.

Алексис осторожно откинул одеяло и встал. Это надо проверить. Прямо сейчас.

Ведь никто не заметил. На вилле в Лувесьене.

А оно было прямо у них под носом.

С самого начала.

22

Красные печати блеснули в белом луче фонарика. Алексис поставил ящик, «одолженный» в фургоне коллег по жандармерии прямо перед выездом на место. Достал складной нож и, раскрыв лезвие, разрезал казенную метку. Потом днем он пошлет кого-нибудь запечатать дверь по новой. А пока главное – проверить теорию.

Он посмотрел на часы. Время шло к четырем.

Они все правы, я чокнутый, внутренне усмехнулся он.

В глубине души он чувствовал скорее возбуждение, чем усталость или даже сомнение. Он верил, что его теория небессмысленна.

Набрав в легкие воздуха, он толкнул дверь.

В доме царил полный покой. Только лунный свет, льющийся в окна, и ни единого звука.

Алексис закрыл за собой дверь. Ящик он нес в руках.

Глаза быстро освоились в темноте, и он увидел коричневые пятна на полу, в луче фонарика, как будто именно этот луч привел его к ним.

Двое суток назад здесь, в этих стенах, убили целую семью. Все было так свежо, что, казалось, стены еще хранили эхо их криков.

Алексис сразу заметил, что запах со вчерашнего дня стал другим. Терпкий дух крови сменился резкой вонью химикатов, используемых при криминалистической экспертизе. Весь дом был обмазан ими для снятия отпечатков пальцев, для выявления всех возможных следов замытой крови, и эти флюиды так и витали в запертом помещении.

Луч поймал несколько рамок с разбитыми стеклами, дробясь и множась отражениями, словно в коридоре вспыхнуло сразу несколько огней.

Алексис вдруг увидел тени Эмили Эймессис, ее мужа Жан-Филиппа и Изабель, они прошли перед ним полупрозрачные, как призраки. Он представил себе, как они живут здесь, разговаривают, едят, смотрят телевизор, смеются вместе, иногда ссорятся. На мгновение он услышал их голоса. Эти люди еще были здесь, стены отражали отзвуки их присутствия, как зеркала времени. Они выстроили этот дом, они жили в нем, наполняли его эмоциями и воспоминаниями.

Затем новая вспышка в мозгу, на сей раз ярче: он увидел их вскрытые тела на секционных столах.

Картины повседневной жизни сменились криками ужаса и страданий, и перед глазами возникла Эмили – спортивная, сильная женщина, способная постоять за себя, – распластанная на полу, оглушенная электрошокером. За ней в тени стоял некто безликий. Человек, которому нравилось убивать жертв у них дома, вторгаясь к ним без звука, без взлома, словно гость, словно член семьи. Он пришел сюда, чтобы спокойно осуществить задуманное.

Он знает, что его никто не потревожит. То есть он знает своих жертв достаточно хорошо, он в курсе их привычек. Он знает, может ли сюда зайти кто-то из друзей, сколько всего в доме жильцов. Он знает, что у него достаточно времени, что среди ночи не заявится еще какой-нибудь ребенок подросткового возраста. Он досконально их изучил. Он за ними следил!

Или заранее имел доступ к подробной информации о жертвах…

Нет. Он знал их распорядок дня. Он изучил их привычки. Он шпионил за ними.

За целой семьей? И они ничего не заметили?

Эта версия вызывала у Алексиса сомнения. Слежка за перемещениями нескольких людей потребовала бы уйму времени. Улица очень тихая, здесь нельзя припарковаться и следить, не привлекая внимания. Алексис также не мог представить, чтобы он прятался на дереве в дальнем конце сада, это совсем неразумно. Вокруг слишком много соседей и недостаточно укромных мест. Нет, только не здесь.