Сохрани мой секрет

Я решаю пойти на чердак к Мэйби. Для этого надо подняться со второго этажа по лестнице и открыть люк на потолке. Я стою на лестнице и уже готова постучать в люк, как слышу, что на чердаке говорят. Если я припрусь, когда Мэйби общается с подругами, она на меня жутко разозлится. Во времена, когда ее лучшими школьными подругами были Кэт и Джулиана, я еще могла подняться на чердак на пару секунд, но сейчас у нее новые друзья – с пирсингом и татуировками, поэтому мне вообще запрещено беспокоить сестру, пока они у нее.

Я слышу, что Мэйби с кем-то оживленно говорит, правда слышен только голос сестры. Значит, она говорит по телефону.

– Ты серьезно? – слышу я голос Мэйби. – Когда? – Тишина. – Но ведь это уже через две недели!

Сестра ходит по комнате, и звуки ее голоса то становятся громче, то практически исчезают. Я улавливаю слова: «Я счастлива», «На сколько?», «Обещаю, что ничего им не скажу». Пытаюсь представить себе, о чем она говорит. Через две недели произойдет то, от чего Мэйби будет чувствовать себя счастливой. Сколько этот период счастья будет продолжаться – непонятно, и сестра обещает скрыть это от других людей. Я слышу, как Мэйби подходит ближе к люку и произносит: «Отлично… Жду не дождусь. Я тебя люблю. Пока, мама».

Мама. Я ничего не понимаю. Мама звонит раз в неделю по вечерам и всегда на домашний телефон, чтобы поговорить с каждой из своих дочерей. Мы можем звонить ей в любое время, но телефон на той ферме постоянно занят. Кроме того, днем мама может и не находиться у телефона или не иметь времени на разговоры. Наверное, Мэйби удалось как-то дозвониться. Она наверняка много раз набирала номер, пока линия не освободилась.

Мне интересно, кто кому позвонил – Мэйби маме или наоборот. Интересно, Мэйби с мамой постоянно говорят и мы об этом не знаем или это был какой-то единичный, экстренный случай? Я четко расслышала слова: «Обещаю, что ничего им не скажу». «Им», судя по всему, значит мне, Агнес и папе.

Мы все знаем, что Мэйби – любимая мамина дочь, но все равно неприятно, что они общаются втайне от нас. Неужели мама не хочет со мной поговорить? От этой мысли мне становится очень не по себе. Еды в холодильнике нет, и у меня появляется только одно желание – лечь в кровать и зарыться лицом в подушку. Я поворачиваюсь на лестнице, чтобы спуститься вниз, потом снова поворачиваюсь в сторону чердака. По звуку шагов слышу, что Мэйби подошла к люку.

– Мэйби! – кричу.

Люк открывается, и в проеме появляется голова моей старшей сестры. Ее длинные волосы свисают вниз, что делает ее похожей на персонаж из фильма ужасов.

– Что?

– Э-э-э… – Я уже забыла, зачем к ней поднималась, потому что меня сбил с толку ее разговор с мамой. О, вспомнила: – Нам нужны продукты.

– Скажи об этом папе, – отвечает сестра.

– Но его нет дома.

Мэйби издает громкий стон, словно я самый доставучий человек во всей Вселенной, если, конечно, на Марсе не живут одни идиоты.

– Напиши ему.

Мэйби собирается закрыть люк, но я останавливаю ее вопросом:

– Ты говорила с мамой?

Ее лицо снова появляется в проеме люка.

– Ты подслушивала?

– Нет, я поднималась к тебе, чтобы сказать, что у нас нет еды. Единственное, что я слышала, было: «Пока, мама».

Мэйби смотрит на меня Взглядом Адвоката или скорее Мрачным Взглядом, но я – сама невинность.

– Поднимайся, – коротко произносит сестра и отходит от люка.

Я поднимаюсь по лестнице и забираюсь на чердак.

В комнате Мэйби пахнет, как в клетке у хомяка. Повсюду стоят пустые кружки, валяется грязная одежда, остатки еды, обертки, бумажки, книги и разные зарядные устройства. В общем, в комнате Мэйби полный бардак. Она садится на кровать, чуть не раздавив при этом коробку с донатами, посыпанными сахарной пудрой. Эту уже наполовину пустую коробку она передает мне. Я сажусь в кресло-мешок и начинаю поглощать донаты один за другим.

– Вот какая тема, – произносит сестра. – Мама приедет нас навестить. Но ни в коем случае не говори об этом папе! И Агнес тоже нельзя говорить, потому что она тут же ему это передаст.

МАМА ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ. Я от удивления втягиваю ртом воздух, в который попадает сахарная пудра, и начинаю кашлять. Откашлявшись, спрашиваю Мэйби:

– Когда она приезжает и на сколько?

Сестра глубоко вздыхает:

– Всего на несколько дней, приблизительно на свой день рождения, но пока еще точно не ясно. В нашей постоянно изменяющейся Вселенной не всегда получается все точно рассчитать…

Я считаю в уме дни, оставшиеся до маминого дня рождения.

– Получается, через три недели и один день?

Мэйби закатывает глаза.

– Она сказала: «Приблизительно в это время». Ты прямо настоящий адвокат. Вся в отца.

– Нет, это не так.

А даже если и так, что в этом плохого? Я просто хочу знать, когда приедет мама, чтобы понять, сколько осталось ждать и что надо будет сделать к ее приезду. Последний раз я видела маму, когда мне было десять лет. Поэтому я не собираюсь отрицать, что ужасно взволнована.

– И ты не должна проболтаться об этом ни папе, ни Агнес, – предупреждает меня Мэйби. – Если скажешь Агнес, то это все равно что сказать папе.