Сокол

Служанка убежала, а собутыльники с удобством расположились на циновках, расстеленных прямо под сикоморой. Шагах в двадцати, почти рядом, наигрывали на арфах и цитре музыкантши — юные девы с гибкими коричневыми телами и изможденными лицами старух. Видать, нелегко им удавалось хоть что-нибудь заработать, да и что они могли сейчас здесь заработать, разве что только прокорм? Ну, и то — не мало, в осажденном-то городе.

Вино и все прочее принесли довольно быстро — ну еще бы, за серебро-то! — и не служанка-разносчица, а вальяжный господин в пестрой и длинной набедренной повязке с желтой переливчатой бахромой. Сам хозяин заведения? Вряд ли. Все шинки в городе принадлежали царю. Значит, скорее управляющий, так сказать — метрдотель.

— Рад видеть у нас таких важных гостей. — Самолично расставив яства, управляющий поклонился. — Как ваши Ка?

— Слава богам, — улыбнулся Пиатохи. — А как твоя семья, Ихтар?

— И тут — богам слава! Кушайте… Что-нибудь еще захотите — только махните рукой.

Метрдотель испарился, видать, побежал обслуживать других важных гостей — простые люди, похоже, сюда и не ходили, что и понятно — не те времена. Однако что же касается здешних посетителей, то те вовсе не производили впечатления изнуренных длительной осадой, скорее даже наоборот. На мускулистых руках золотом горели браслеты, богатые ожерелья тянули вниз вполне упитанные шеи, пояса многих были расшиты пестрыми нитками, украшены златом и серебром.

Музыкантши лениво перебирали струны.

— Ничего. — Запив изрядный кусок рыбины сладким вином, кладовщик вытер ладонью губы и посмотрел на небо. — Скоро тут будет повеселее.

Действительно, веселье не заставило себя ждать! Только немного не то, на которое рассчитывали гости. Появившиеся на утоптанной площадке танцовщицы даже не начали плясать, не успели, да и музыка оказалась прерванной внезапно завязавшейся дракой.

С чего уж там все пошло, Максим не видел, а только услыхал раздавшиеся вдруг громкие вопли и звуки ударов. Дрались где-то в дальнем углу двора, за музыкантшами, впрочем, очень скоро толпа — человек восемь — дерущихся выкатилась на площадку для танцев, и уж тут-то пошла потеха: молодые — и не очень — люди лупили друг друга чем придется: серебряным подносом, кувшинами, кулаками. При этом еще и кусались, и царапались, и, конечно же, гнусно ругались:

— Чтоб ты сдох, коварный Кафчи! Чтоб крокодил пожрал твою душу!

— Пусть он сожрет твою-у-у-у!!!

— Дай ему, Сенемхет, дай!

— Ага! А вот сейчас я ему высажу глаз!

— Посмотрим, кто кому высадит!

— Н-на-а-а!!!

Вопли стали уж и вовсе нечленораздельными, сменившись каким-то громким пыхтеньем, сопеньем, рычанием. Кто-то уже упал и возился в пыли, кто-то, выскочив из-за кустов, умело отбивался от наседавших неприятелей. Один против троих… Бил, надо сказать, умело — и вовремя уклонялся. Молодой кудрявый парень… Светловолосый. Тоже шардан? Шардан…

Максим закусил губу — неужели? Неужели это тот самый парень, наемник, точнее говоря — разбойник, с которым судьба свела будущего фараона еще три… или даже четыре… года назад? А ведь похож, похож…

Оп! Опять ударил! Качественный такой апперкот… Откуда и знает? Ха! Если это тот, то ясно откуда. Сам же Максим этот удар и показывал! И не только этот. Мм… Как же его звали? Медай? Медан? Медой! Медой, господи! Да и еще был второй, бородатый, главарь шайки… Хаемхат! Да, Хаемхат… Они тогда расстались друзьями — Максим с Тейей и эти разбойные парни. Ничего не скажешь, веселые были дела!

Так… Теперь не показать бы виду… И этот, Пиатохи, сейчас не нужен — лишний свидетель. Зачем он?

Между тем драка подходила к концу. Внезапно появившиеся дюжие парни быстро разняли драчунов… вот только с Медоем пришлось повозиться, уж больно тот не хотел успокаиваться… пока за ворота не вывели.

Макс сразу поднялся:

— Где тут отхожее место?

— Что, схватило живот от хорошего вина? — захохотал кладовщик.

— Давно такого не пил.

— Бывает. Во-он, видишь пальму? Дойдешь до нее, дальше — налево. А там увидишь.

Поблагодарив, Максим, нарочито пьяно покачиваясь на ногах, направился в указанную сторону…

Вот и пальма. Вот кусты… вот…

— Господин ищет девушку, готовую скрасить его одиночество?

Молодой человек обернулся: танцовщица! Точнее сказать — проститутка, жрица платной любви. Лет тридцати, в потрепанном парике, с отвислой грудью и животом. Впрочем, лицо довольно приятное… правда, под левым глазом явственно проступал синяк. Прогнать ее, что ли, ко всем чертям? Хотя…

— Как тебя зовут, дева?

— Атонии.

— И что ты умеешь делать?

— Все!

— Славно. — Максим потер руки и, подмигнув женщине, махнул рукой. — Видишь того важного господина под сикоморой?

— О, да.

— Так вот он сейчас как раз очень одинок. Иди развлеки!

— А…

— Вот… — Наклонившись, молодой человек снял с ноги тонкий медный браслет. — Надеюсь, этого хватит?

— Пять кедет, — подкинув браслет на руке, с ходу определила жрица любви. — Идет! Найдешь нас в беседке, за пальмами.

— Надеюсь, мой друг останется тобою доволен.

— О…

— Иди же, не стой!