Сокол

— Что, башка болит? Так сейчас мы ее отрежем! Ну? Кто послал?

— Ни-и-икто…

— Врешь! Бата, давай сюда змею… Сейчас посмотрим, как она тебе понравится… между прочим — живая.

— Не надо змею, не надо. — Манкасей замотал головой. — Это все Кубрат из второй сотни. Он подослал… Я ж ему тебя и проиграл.

— Так-так-так. — Максим вновь присел рядом. — Очень интересно, кто такой Кубрат и что это была за игра?

— Играли просто — в «змею», — с неожиданной охотой объяснил пленник. — С Кубратом из второй сотни. А потом я проигрался, так Кубрат сказал — давай на интерес, на Джедефа-шардана, сыгранем, ты, мол, на него все равно зуб имеешь. Ну, за тот бой.

— Ты, понятно, имеешь, — фараон согласно кивнул. — Только вот не пойму — при чем тут какой-то Кубрат?! Я его и не знаю вовсе!

— Зато он тебя знает… у-у-у… у-у-у… — Манкасей застонал и скривился.

— Чем это ты его? — Посмотрев на запекшуюся в шевелюре десятника кровь, Максим обернулся к Бате.

— Жерновком, — улыбнулся тот. — Да я легонько.

— Я вижу… Ну! — Фараон ткнул пленника кулаком в бок. — Давай рассказывай о Кубрате. Что это за гад такой и за что он меня так ненавидит? Бата, плесни-ка на него пива!

— Да не ненавидит, — отплевавшись, промолвил здоровяк. — Просто ты его место занял… то есть займешь.

Максим удивленно вскинул брови:

— Какое еще место?

— Десятника. Раньше Паисем Кубрата хотел к себе в сотню сманить — Кубрат добрый воин, — а теперь все видят: только тебе благоволит. Да и Пиатохи ему тебя советовал в десятники — многие слышали.

— Ах, вот оно в чем дело! — ахнул Максим. — Вот где собака-то порылась! Ну, тварюги гнусные, ишь, позавидовали. Как же — десятник, куда как высокая должность! Тьфу! Ну, и что с тобой, гадом, теперь делать? Добить?

— Не надо.

— Ха — не надо? Так что же мне теперь, ходить да оглядываться? Сегодня вы мне змею подбросили, завтра еще какого-нибудь крокодила. Не-ет, так не пойдет. Ну, что, будем голосовать — что с вами делать? — Фараон потер руки. — Бата, ты что предлагаешь?

— Убить, господин. Обоих. Я сделаю незаметно — ты знаешь.

— Другого от тебя и не ожидал, — хохотнул Макс. — А вот у нашего гостя, кажется, совсем иное предложение. Ну? Говори — что хочешь?

— Отпустили бы вы меня, а? — Манкасей жалобно скривился. — А я бы вам за это… Кубрата бы убил!

— О как! — Фараон всплеснул руками. — Молодец, хорошо рассудил. Слыхал, Бата? Нет уж, убить мы и сами кого хочешь сможем — специалисты, уж ты мне поверь. Давай-ка другие предложения, а я пока подумаю — как ты мне пригодиться можешь?

— Еще можно их в рабство продать, фенеху на корабль, гребцами, — неожиданно предложил Бата. — И этого и того — Кубрата.

— Ой, не надо на корабль, — тут же взмолился десятник. — А в рабство — ничего, согласен. В какой-нибудь богатый дом.

— Фиг тебе, а не дом! — отмахнулся Макс.

И задумался, временами постукивая пальцами по лезвию зачем-то вытащенного кинжала. Пленник Манкасей время от времени посматривал на клинок и заметно нервничал.

Вот уж да, думал Максим, вот уж «повезло», называется. Только этих завистливых дураков и не хватало! Мешать теперь будут. Мешать будут в любом случае, без разницы, оставлять их в живых или нет. Как сейчас избавиться от трупа? Все на виду. Да и ночью тоже просто так мимо часовых не выскользнешь. Может, этого сейчас отпустить, а потом убить? Бата справится, тут уж без всяких сомнений. Нет, как-то уж не очень все это гуманно!

Тьфу ты! Опять эти понятия из того, будущего времени. Вот был бы он, Макс, истинным уроженцем Черной земли — не сомневался бы ни на миг, убить ли?! Конечно, убить, раз уж так вышло. Не сомневался бы… Если бы не был рожден не здесь!

Еще немного подумав, фараон поднялся на ноги и, поманив за собой Бату, вышел во двор:

— Вот что, Бата, ты, я знаю, неглупый парень. Так порассуждай-ка на такую тему — «тот, кто нам мешает, тот нам поможет»! Точнее — двое наших завистников должны стать нам полезными. Вот и подумай — как? И я тоже подумаю. Только не говори про рабство — ты это уже предлагал.

— Этому десятнику никак нельзя доверять, господин, — упрямо произнес Бата. — Как и его подлому дружку. Лучше бы уж их убить!

— Убьем. — Максим отмахнулся. — Если не будет другого выхода. Кстати, у нас с тобой сейчас много, очень много дел, и лишние помощники нам бы не помешали.

— Помощники?!

— Да! Пусть эти гнусные морды немного поработают на меня… конечно, под тщательным контролем. А для этого их надо… что?

— Запугать, мой господин!

— Вот именно! Запугать. А еще — запутать. И загнать в угол, из которого будет только один выход — тот, который устроит нас.

Оставив Бату на улице, Максим достал из тайника в притолочине золотой амулет, который тут же надел на шею, и, вытаскивая на ходу кинжал, вернулся обратно в хижину.

— Не убивай! — завидев блеснувший клинок, взмолился десятник. — Не убивай… Я готов… готов искупить свою вину. Хочешь, я убью Кубрата?

— Ты поможешь мне другим образом. — Наклонившись, фараон ловко разрезал путы на руках Манкасея. — Ты и твой дружок Кубрат.