Сокол

— Ла-адно, — совсем развеселился Максим. — Думаю, до этого не дойдет. Но за купцом поглядывай! С мальчиками его познакомься, помни, о Сетиур-ка-птахе я должен знать все! К завтрашнему вечеру. Что так смотришь? Не беспокойся, я еще и господ завистников этим озадачу, и еще кое-кого напрягу. В общем, что стоишь? Иди действуй.

Низко поклонившись, Бата выскользнул за ворота. Он теперь тоже не нес службу на стенах, а по просьбе Максима был приписан к общественным амбарам — чтобы всегда был под рукой. Вообще Максим здесь неплохо устроился — помощником ушлого кладовщика Пиатохи во всяких широко не афишируемых делах. За Пиатохи стоял сотник Паисем, а за ним — кто знает? — может, и сам тысячник, а может, и кто-нибудь повыше. Макс понимал, конечно, что хорошо бы и самому предложить какую-нибудь аферу, не ту, что якобы была связана с земляным маслом, нет, аферу настоящую, которая принесла бы быструю и легкую прибыль… ну, или хотя бы высветила саму возможность подобной прибыли. Об этом вот правитель Черной земли сейчас и задумался, поднапряг головенку и даже ноги подключил — выйдя на улицу, прошелся вокруг всего военного городка наемников в поисках чего-нибудь такого… этакого… чтобы можно было бы относительно безнаказанно украсть и перепродать. Увы! Ничего подобного на глаза почему-то не попадалось, наверное, все уже было оприходовано.

— Да-а, — вздохнув, Макс произнес про себя классическую фразу: «Все уже украдено до нас!»

И свернул на тихую улочку чего-нибудь наскоро перекусить. Как раз под деревьями, тенистыми вязами и раскидистым старым карагачом, притулился торговец лепешками и жареной рыбой, рядом с которым устроился и торговец водой, а чуть позади — цирюльник, лихо обрабатывающий голову какого-то крестьянина устрашающих размеров бритвою, больше напоминающей если и не меч, то уж, по крайней мере, цептеровский ножик. Тот, который у Баты.

Обменяв у торговца завернутую в лепешку рыбину на пару нефритовых бусин, молодой человек присел на корточки, как и все, в тени, подальше от жаровни. Вкусная оказалась рыбина — прямо во рту таяла. Еще бы к ней вина или пива… Максим порыскал глазами — ни разносчиков вина, ни торговцев пивом что-то поблизости видно не было. Вот всегда так! Когда они не нужны — они есть, а когда требуются — поди-ка поищи! Ну, ладно, вода так вода.

Макс жестом подозвал водоноса:

— Эй, парень, вода у тебя не прогорклая?

— Что ты, что ты, господин! Самая лучшая вода, с ручья! — приложив руку к левой стороне груди, заверил мальчишка-разносчик.

— С какого еще ручья, чудо?! Где ты тут ручьи-то видал?

— А у старой каменоломни… Там течет!

— Это мутный-то такой? — вступил в разговор только что побривший голову франт в длинной одежке с многочисленными украшениями и пуговицами. — Вот я сейчас тебе уши-то оборву!

Он протянул руку, но мальчишка ловко увернулся, однако уходить — не уходил, видно, все-таки рассчитывал продать свою воду.

— Мутная в том ручье вода, когда камень рубят, а поутру, раненько, так самая прозрачнейшая! Я поутру и беру.

— Ну, ладно, ладно. — Макс протянул пацану оставшуюся бусину. — Давай, наливай попробовать.

Разносчик шустро наполнил водой небольшой медный стаканчик:

— Пей, господин. Да будет вечно крепок дом твоего Ка!

Вода и в самом деле оказалась вкусной, прозрачной, прохладной даже… или это просто так показалось, что прохладной.

— А что там за каменоломня? — отдавая водоносу стакан, просто так поинтересовался Максим. Точнее сказать, не просто так — в городке наемников затевался небольшой ремонт, и камень был бы нужен, особенно дешевый ох не помешал бы. — Так я спрашиваю: чья она?

— А ничья! — беззаботно улыбнулся пацан. — Там все, кто хочет, камни берут.

— То есть как это — все, кто хочет? — Джедеф-шардан насторожился.

— Да она заброшена давно, каменоломня эта, — тоже отпив воды, вступил в беседу франт. — Там и камня-то уже считалось, что нет… а вот немного есть, оказывается!

— А какой там камень? Туф?

— Ха, туф! Скажешь тоже. Известняк, конечно. Но хороший, крепкий.

Известняк, ага… и каменоломня — заброшенная…

Дождавшись, когда франт отошел в сторону, Максим поманил к себе водоноса:

— А покажи-ка мне каменоломню, парень!

— Идем, господин. Здесь не так уж и далеко.

В городе не чувствовалось осады. На улицах — такое впечатление, что безо всякого дела, — слонялось множество людей, нахваливая свой товар, громко кричали зазывалы-торговцы, ну разве что не было торговцев пивом и не пекли булочек — прекрасных хрустящих хлебцев: зерно все-таки приходилось экономить. Ах какой чудесный запах шел когда-то в Уасете из многочисленных пекарен! Такой вкусный, хрустящий, что, кажется, его вполне можно было есть вместо самих булок. Во дворцовой пекарне тоже пекли такие… дети их очень любили… дети… Господи, скорее бы их увидеть, прижать к себе, подбросить вверх на руках — ах как смеются!!!

Ощутив вдруг щемяще-сладостное чувство, Максим потряс головой — не нужно было сейчас об этом думать, совсем не нужно. Некогда расслабляться! Потом…

— Долго еще?