Сокол

Максим уже отошел к колесницам, напутствуя воинов и не очень-то обращая внимания на слова Ах-маси. Страшную историю о заживо сожженном царевиче он вчера не слыхал, не до того было. Однако… Сожженный… Заживо?

Юноша вдруг встрепенулся, вспомнив собственный ночной кошмар! И тут же стало вовсе не до того: уже все были готовы — воины, колесницы, кони — и ждали только команды.

Взобравшись на колесницу, Максим взмахнул рукой:

— В путь, воины Амона! И да помогут нам боги.

Заржали лошади, возничие натянули поводья. Плавно набирая скорость, колесницы покатили к излучине, и сверкающая медью луна светила над головами воинов.

Двигались ходко. Над головами коней колыхались страусовые перья, позвякивали золоченые диски упряжи, и в глазах готовых к битве людей отражались желтые звезды. А впереди — уже все ближе и ближе — блестела река.

Дорога оказалась ровной, без крупных камней и выбоин — то, что надо для колесниц, по пересеченной местности они не смогли бы двигаться. Кругом было тихо, лишь, стуча копытами, хрипели кони да скрипели колеса. Максим стоял рядом с Сенмутом, держась за окованный медью край боевой повозки. Колесницы шли ровно, одна за другой. Вот дорога расширилась, пошла твердая и сухая земля. Колесницы быстро перестроились в боевой порядок, одна подле другой, и неслись уже параллельно. Мягкий свет месяца отражался в украшавших упряжь золоченых дисках, поблескивал на медной оковке щитов и бронзовых остриях копий. Что и говорить — мчащиеся в ночи колесницы представляли собой внушительное и красивое зрелище!

— Мы успеем! — Повернув голову, Сенмут ободряюще улыбнулся…

И в тот же момент угодившая в какую-то яму колесница, высоко подпрыгнув, перевернулась в воздухе…

Максим едва успел сгруппироваться, упал, сильно раскровянив ногу. Выругался — досадная задержка. И тут же услышал крики — несущиеся впереди колесницы переворачивались одна за другой, и навстречу им, свистя, летели стрелы.

В свете полной луны были хорошо видны и колесницы, и воины. А вот тех, кто затаился в зарослях, среди каких-то развалин, — о, их невозможно было заметить. Но, черт побери, откуда они узнали?!

— Засада! — поднимаясь на ноги, отчаянно закричал Сенмут. — Нас предали!

Предали… Да, пожалуй, это было так! Иначе как можно было объяснить, что…

Услыхав свист стрел, Максим бросился на землю. Черт! Как же больно-то! И почти невозможно двинуть ногой. Перелом? Вывих!

— Спешиться! — собрав все силы, громко закричал юноша. — Всем спешиться. Залечь! Лучники — бейте по камышам. Каликха!

— Я здесь, командир!

— Ты как?

— Цел! — В темноте лишь блеснули белки глаз и оскаленные в улыбке зубы.

— Бери копьеносцев — и живо к развалинам. Перебейте всех, кто там прячется. Удачи!

Каликха исчез, ужом уполз по песку. Лишь слышно было, как он созывал уцелевших воинов. Максим попытался встать и скривился — нога! А над головой снова засвистели стрелы.

Камыши и развалины — именно там скрывались невидимые безжалостные враги, и было даже неясно, сколько их. Наверняка много!

— Что с тобой, командир? — Подполз к Максиму Сенмут.

И снова пропели стрелы.

— Они продержат нас так до рассвета, а потом перебьют или попытаются захватить в плен, — озабоченно протянул колесничий.

— Согласен, — морщась от боли, отозвался Макс. — Значит, нужно прорываться.

— Не все колесницы пострадали, Джедеф! Кажется, пять или шесть уцелело. Я пойду проверю.

— Давай! Будь осторожен, Сенмут.

Часть воинов, те, что оставались еще в живых, сгруппировались вокруг своего командира. Большинство — совсем молодые парни, новобранцы. Их нужно было вывести. Обязательно вывести.

— Слушай мою команду, — прячась за опрокинутой колесницей, негромко произнес Максим. — До рассвета мы должны прорваться к нашим, с рассветом уже не уйдем.

Почувствовав, как кто-то подполз сзади, юноша обернулся: Сенмут!

— Что с колесницами?

— Целы. Но вражеские лучники поразили коней. Осталась лишь одна упряжка. Для тебя, командир!

— Нет! — Максим упрямо передернул плечами. — У меня есть идея получше. Мы пустим эту колесницу к камышам — отвлечь врагов, сами же в это время — бегом, как можно быстрее — скроемся во-он в тех зарослях. А потом спустимся к реке. И будем пробираться вплавь.

— Как скажешь, командир. — Сенмут усмехнулся. — Пойду распоряжусь насчет колесницы.

Он быстро уполз в темноту, и Максим оглядел оставшихся воинов — молодых парней, почти еще совсем мальчишек. У одного, самого юного, со смешно оттопыривающимися ушами, что-то блестело в руке. Труба! Черт побери, труба!

— Ты трубач?

— Да, господин.

Макс улыбнулся:

— Тогда труби, парень, труби как можно громче! Быть может, нас услышат не только враги.

Резкий вибрирующий звук ворвался в ночь ржавым тоскливым воем, мерзким и громким. Макс улыбнулся: сейчас самое главное — чтобы погромче.

И тут же в полусотне шагов заржали лошади: Сенмут направлял колесницу.

— Вперед, парни! — тихо скомандовал молодой командир. — Во-он мимо тех развалин. Будьте осторожны — оттуда могут стрелять. Правда…

Услыхав донесшиеся от развалин крики, Максим улыбнулся: Каликха и его воины знали свое дело.