Сокол и Ворон

Она замолчала, собираясь с мыслями. Милош знал заранее, что она скажет. Он чувствовал это сердцем, душой, кровью, всей своей сутью. Но вслух произнести не смел.

– Ты хотел побывать в избушке лесной ведьмы. Так вот… теперь я лесная ведьма и готова пойти с тобой в Совин.

Милош молчал некоторое время.

– А что ты хочешь взамен?

Он ждал, что Дара потребует золота, клятв, чего угодно. Только ошибся.

– Защиты.

Из-за туч за рекой выглянуло бледное солнце. Милош остался человеком.

Часть вторая Пёрышко Ворона

Глава 24

Рдзения, Гняздец

Месяц жовтень

Дара громко вдохнула через рот, ей не хватало воздуха.

– А нефего фкакать голой по улице перед хлопфами, – пробурчала старушка Здислава.

Веся поставила перед сестрой кружку с горячим отваром, Дара принюхалась, но ничего не почувствовала, нос был заложен.

– Пей, пей, – подбодрила Веся. – Это бабушка Здислава сделала.

Слова сестры только больше заставили Дару сомневаться. Старуха невзлюбила её с первого взгляда и упрекала по любому поводу. Здислава жила вместе с Воронами, но в отличие от них целыми днями сидела без всякого дела за столом и бормотала что-то себе под нос.

Старший из оборотней Драган, напротив, редко приходил. При первой встрече он не скрывал своего любопытства и долго рассматривал Дару как диковинную зверюшку.

– Ты не такая, – произнёс он, щурясь. – Слишком яркая.

Дара промолчала, но присмотрелась к оборотню внимательнее. В нём тоже горел колдовской огонь, но пламя было слабым и холодным, от него разлетался чёрный пепел. Ей хотелось спросить Милоша, что это значило, но тот почти не разговаривал с Дарой. Никто в Гняздеце не был рад видеть её, даже родная сестра, та была слишком занята Милошем, слишком обеспокоена его здоровьем.

Дружелюбнее всех оказалась Чернава. Она держалась чуть в стороне, но всегда улыбалась и единственная находила для Дары доброе слово.

Все ждали вестей от учителя Милоша. Могли ли они вернуться в Совин? Позволил ли целитель взять с собой Дару? Она даже не знала, попросил ли об этом Милош, а он ничего не ответил на её просьбу, ничего не пообещал. Кажется, ему нравилось издеваться над ней.

Под конец первого дня в Гняздеце Дара почувствовала, что заболела. Почти целые сутки она пролежала на узкой лавке, завернувшись в шерстяное одеяло и дрожа от холода. На сундуке положили спать Ежи. Конечно, он не сам уступил, его заставила Веся.

Дара слушала чужие разговоры, но не понимала и половины. Её трясло от озноба, и только отвары сестры помогали согреться на время.

А погода стремительно портилась.

– Зима наступила слишком рано, – озабоченно произнёс Драган поутру.

– Так хорофо, – прошепелявила довольно Здислава. – Пора нафей госпофи.

Два дня подряд шёл снег, два дня дул пронизывающий ветер, и отправляться в дорогу было глупо. Одинокие путники могли теперь легко потеряться, а то и вовсе замёрзнуть в дороге, и потому все ждали, пока наладится погода. А вместе с Милошем и Ежи ждала и Веся. Она твёрдо решила пойти в Совин. Ждала и Дара, да только сама не знала чего. Милош посмеялся над просьбой взять её с собой, а умолять она не умела. В мешке Дара хранила соколиное перо. Чародей и сам не ведал, что до сих пор находился в её власти.

Желал ли Милош ещё когда-нибудь обернуться соколом? Дара поглядывала на него украдкой, любуясь ямочками на щеках, когда он редко улыбался, и размышляла о том, изменило ли проклятие его и если да, то насколько.

А Милош вовсе не смотрел на Дару, и почему-то это задевало. Она не желала его внимания, не хотела ласки. Она знала цену его словам, знала, как лживы нежные поцелуи, но жар и кашель не давали мыслить здраво. Она была одинока, никто не говорил с ней, и оставалось только с завистью наблюдать, как весело и беззаботно Милош общался с Весняной.

Пока шёл снег и Дара болела, одиночество сводило её с ума. Изредка подходила Веся, тонкий голосок сестры пробивался сквозь страшные видения, что являлись вместе с горячкой.

– Выпей, Дара, – Веся подносила отвар, и Дара с трудом делала маленькие глотки. – Расскажи, как там дома?

Дома… сердце Весняны разбилось бы от правды. Жар и слабость неожиданно стали друзьями. Дара едва могла говорить и потому отвечала коротко:

– Всё хорошо. Ждут тебя. Беспокоятся. Зачем ты сбежала?

Веся опускала глаза.

– Ради Милоша.

Говорить о доме не хотелось. Не хотелось рассказывать пугливой сестре о духах Великого леса и его Хозяине, о смерти Молчана, о проклятии Тавруя, о мрачном пугающем дворце златоборского князя и обо всём, что было с ним связано.

– Лучше ты расскажи о себе. Как ты выдержала? – Она протянула руку, коснулась шрама на щеке.

– Это… мы с Ежи шли от Старгорода через Три Холма, – неохотно начала она.

И поведала о пути до Совина, о лойтурских наёмниках, о полуночнице и Охотниках.

В ту ночь Даре привиделись Добрава и Горяй. Они сидели на полу рядом с лавкой.

– За окном, – произнёс Горяй.

– Они ходят, – добавила Добрава.