Сокол над лесами

– Ты же сама говоришь: я самый удачливый человек, кого ты знаешь, – Мистина приобнял Эльгу, и она немного вспыхнула, вспомнив его спальный чулан, где она не так уж давно говорила ему эти слова. – А древлянам я несчастье приношу, это они должны уже понять! Я справлюсь и с малой дружиной. Етон подтвердил, что он наш союзник, и я не жду от его людей подвоха. За вас со Святшей я буду беспокоиться больше. Мы же не знаем, где те двести упырей сейчас.

Эльга прижалась лбом к его плечу, глубоко вдыхая его запах, будто пыталась надышаться впрок. Она не будет знать покоя ни единого мгновения, пока Мистина не вернется в Киев. С успехом, с провалом – лишь бы живой. За многие годы она привыкла считать его первейшей опорой своего престола, самым своим острым мечом, но сейчас как никогда ясно осознавала: он дорог и нужен ей как человек. Как мужчина, без которого душу ее навсегда поглотит ледяное одиночество, беспредельное и безжизненное, как пустыни Йотунхейма. Боги могучи, но и им не сотворить второго такого человека для нее. Не было сил выпустить его руку, ужасно представлять завтрашний день, когда пути их разойдутся.

– Лют, – тихо окликнул Мистина.

Брат не уходил, потому что его не отсылали, но рассматривал лошадей в реке.

– Забери к себе девок, – попросил Мистина, когда тот обернулся.

– С наслаждением, – Лют подмигнул.

Двум Эльгиным служанкам в шатре его телохранителей будут несказанно рады. А ночная тьма скроет, кто где заночевал.

…Лют же и разбудил их на самой заре.

– Мистиша! – позвал он, просунувшись в шатер. – Проснись!

– Что такое? – Мистина приподнялся.

Судя по щелям меж полотнищами, снаружи едва светало. Эльга повернулась и отметила: приподнимаясь, Мистина одновременно кладет руку на рукоять меча, положенного возле другого бока.

– Там парни кое-каких клюев нашли. Едут снизу, ну, от Благожита самого к Етону послы.

– Что?

Мистина сел, и Эльга села, отводя волосы с лица – за ночь косы растрепались. Она услышала только имена, но еще не уловила связи.

– Там некие люди, муж и при нем отроков шестеро, на двух челнах, – начал докладывать Лют, стоя на коленях под пологом шатра. – Послы от Благожита к Етону. Что за дело – не говорят. Я послал плеснецких разбудить, пусть они спросят.

– Я сейчас, – ответил Мистина и принялся связывать волосы. – Без меня не начинайте.

– Девок моих пришли! – крикнула Эльга вслед исчезающему за пологом Люту.

Однако княгине было неприлично бежать навстречу какому-то мужу с отроками. Умывшись и одевшись, Эльга сидела перед своим шатром, издали глядя, как Мистина, Острогляд и трое плеснецких бояр беседуют возле лодий с какими-то двоими в простых серых свитах. Еще несколько человек сидели в челнах под присмотром киевских оружников. Видно было, что разговор шел оживленный и не оставлял слушателей равнодушными. Отроки, выбирая поставленные с вечера сети и разводя костры, чтобы готовить утреник[26], все поглядывали на них.

Подошел растрепанный спросонья Святослав и сел на кошму возле Эльги. Ему тоже было любопытно, но он уже привык ждать, пока ему донесут нужное. Вальга, Игмор и еще двое отроков растянулись на траве в трех шагах, будто псы при хозяине.

Но вот Мистина поднялся по откосу от воды и приблизился к шатру княгини. Вид у него был веселый и многообещающий, будто он заготовил нечто особенное.

– Утро тебе доброе, княже! – Он кивнул Святославу. – Хорошо, что подошел. Дело как раз для тебя.

– Что такое? – нетерпеливо воскликнул Святослав. – Кто это? Они правда от Благожита? Мира просит?

– Правда от Благожита, а просит он… Требогость, чей-то там лешачий сын, посланец от Благожита к Етону. А послание у него вот какое. – Мистина приосанился, будто собирался петь. Эльга во все глаза смотрела на него снизу вверх, видя его воодушевление и ожидая чего-то необычного. – Пал Будимир, Благожитов сын, в сече кровавой, и нету у Благожита более ни взрослого сына, ни брата, ни даже сестрича, чтобы мог он ему стол Хотимиров после себя оставить, буде призовет его земля! И спросил он совета у чуров мудрых, и сказали ему чуры устами мудрых: собери, сказали, со всех земель Дулебовых отроков родовитых, и кто окажется всех достойнее, тот возьмет за себя дочь Благожитову, а с нею вместе и стол его. Ибо таков обычай и покон древний… ну, дальше вы знаете, как в кощуне.

– У него нет другого наследника? – воскликнула Эльга, не веря в такое счастье.

– Только дочь-девица, на шестнадцатом году.

– А Етон ему зачем? – не понял Святослав.

– Чтобы выбрал со своей земли отроков и Благожиту послал… Только никого ему Етон посылать не будет, – добавил Мистина.

– Почему? – спросила Эльга, поняв, что его многозначительное молчание требует этого вопроса.

– Потому что мы ему жениха привезем! – Мистина протянул руку, будто хотел потрепать Святослава по голове, но воздержался: тому было уже не три года, и это был его князь.

Эльга открыла рот и закрыла. В голове гудели мысли, перебивая друг друга.

– Ты хочешь… Мы… Святша… – она поглядела на сына.