Сокол пустыни (ЛП)

       - Перестань, милый. Ты прекрасно знаешь, что сам балуешь его больше нас всех, вместе взятых.

       Брат угрюмо поджал губы, и Такэюки, наблюдающий за перепалкой, невольно заулыбался. Даже о том, что спорят, собственно, о нем, позабыл.

       - Это весь твой багаж? - в попытке скрыть смущение Ацуси быстро сменил тему.

       Такэюки посмотрел на свой единственный чемодан - достаточно, впрочем, вместительный - и кивнул. Он путешествовал налегке: на неделю требуется не так уж много, а если что понадобится, можно и на месте приобрести. Добрую четверть места в чемодане занимали сувениры из Японии.

       - Мустафа, - подозвал Ацуси молодого араба, стоявшего чуть поодаль.

       Тот был лет двадцати пяти-двадцати шести, с вьющимися черными волосами и умными глазами.

       - Такэюки, Мустафа - служащий посольства, переводчик и клерк. Тебе наверняка понадобится его помощь, так что поздоровайся.

       - Здравствуй. Я Онозука Такэюки. Приятно познакомиться.

       - Взаимно, - Мустафа крепко пожал ему руку.

       Он великолепно изъяснялся на японском и английском - очень полезный человек.

       - Ну, пойдемте.

       Ацуси шагал первым, указывая дорогу. Мустафа подхватил чемодан - у Такэюки, таким образом, осталась лишь сумка через плечо. Пока они пересекали зал, молодой человек разглядел впереди знакомый силуэт в костюме и тихонько охнул.

       - Что такое? - оглянулся брат.

       - Да н-ничего, - торопливо откликнулся Такэюки. - Увидел одного... мы вместе летели.

       Ацуси только фыркнул.

       Пока они разговаривали, мужчина в солнечных очках скрылся из виду. Такэюки не успел заметить, куда он ушел. Да если б и успел - какой смысл? Подумаешь, обменялись парой не слишком любезных слов в самолете. После того, как длинноволосый пожелал Такэюки счастливого пути, больше он на японца внимания не обращал, хоть и проходил мимо два раза. Такэюки злился и не уставал удивляться своей злости: смотрит - плохо, не смотрит - тоже плохо. Что же такое творится?

       Он вышел на улицу с картинкой чужой спины перед глазами.

       По сравнению с кондиционированным воздухом аэропорта, сухая уличная жара показалась ужасной. И это в семь утра! Солнце пекло немилосердно, но ждать, к счастью, пришлось недолго. Через пару минут к ним подъехала роскошная черная машина. Водитель тоже был местный - невысокий, бородатый, в белой форме. Пока Мустафа укладывал вещи в багажник, остальные забрались на задние сидения. Мустафа, управившись с багажом, сел рядом с водителем.

       - Для начала съездим в посольство и представим тебя послу, - сказал Ацуси.

       Такэюки отчаянно боролся с зевотой. Несмотря на весь комфорт салона первого класса, ему с непривычки не удалось как следует отдохнуть в самолете. Он, конечно, подремал, но совсем не выспался. Потому сомневался, что оставшихся сил хватит сегодня на какую-нибудь активную деятельность. После встречи с послом Кусуноки брат отвезет его домой - там уж, наконец, можно будет расслабиться.

       - Как отец и мать?

       Такэюки вздрогнул и разлепил тяжелые веки.

       - Хорошо. Папа каждую свободную минуту пишет какой-то эпический труд о жизни прадеда. Назвал его "Памяти покойного господина Онозуки", и всякий раз, когда я попадаюсь ему на пути, начинает рассказывать, какой это был великий человек. Я, в общем, папу понимаю: дедушка получил Большую ленту с орденом от самого Императора и все такое... Только мне это неинтересно.

       - Да уж, ты совсем не изменился, - заметил брат.

       - Мама по-прежнему по уши в уроках и благотворительности, - продолжал Такэюки, старательно не замечая подначки. - Ну а вы как? Ты уже на пятом месяце, верно, Масако?

       - Да. - Невестка, устроившаяся между ними, сложила руки на животе. - Ты скоро будешь дядей, Такэюки.

       - Так странно это слышать...

       Нет, Такэюки удивлял не тот факт, что у него появится племянник или племянница. Просто до сих пор не верилось, что его брат готов стать отцом. Сам Ацуси молчал. Но весь вид его говорил об удовлетворенности человека, который полностью состоялся и на работе, и в личной жизни, и собирается достойно исполнять свои обязанности - и профессиональные, и отцовские. Такэюки, украдкой покосившись на брата и увидев это выражение, вздрогнул.

       "Смогу ли и я когда-нибудь так?"