Соколиная книга

* * *

И когда петух заскочив на кол

недоклюнул беду нависшую
заломил картуз буйный колокол
с песней падая в землю нищую

И достала до неба трещина

а звонарь ни мычит ни телится
небо кровью людской окрещено
а со шпилей орлы разлетелися

Как вороны кружат над падалью

облетая границы адища
а с церковок кресты попадали
да как звезды и все на кладбище

И тогда опять прокричал петух

и заплакал во сне юродивый
разбудил меня
и я понял вдруг
колокольный звон
моя Родина

1991

* * *

Ночной свободы хаос безотчетный

к духоустройству прививает вкус,
весь этот мир —
от Бога и до черта —
на миг
выстраивая наизусть.

Пустая блажь,

встающая из пепла,
в простонародье званная судьбой,
что при рожденье памяти ослепла
и по миру пошла с лесной клюкой, —

за ради хлеба,

да еще немая,
мысль,
жадностью наполнившая рот, —
кто все уже на свете понимает,
тот ничего, увы, не создает…

Ему осталось только обонянье.

Но выхолощен воздух поутру,
где мысль,
лишь отягченная деяньем,
сойдет за правду на людском миру.
Но, правя ежедневную заботу,
природа проступает даже тут —
и дерева,
вытягиваясь к Богу,
корнями землю,
как собаки, рвут…

Уже сознанье не боится сглазу.

Встает слепого солнца торжество.
Еще Христа не принимает разум,
а дух
уже свершает путь Его…

1992

* * *

Пушкин – наше всё…

Из классика

Актерши, в телевизоре что жили,

с книжонками не очень-то дружили.
И к месту и не к месту, как солдаты,
твердили генеральские цитаты…

Одних поэтов просто запрещали.

А про других не знал я ничего.
А Пушкиным мне душу высветляли
и наизусть учили мне его —

библиотекарши с короткими носами,

учительницы с длинными усами…
Они его ночами вслух читали,
а утром им все дыры затыкали…

И что мне делать с темною душою —

раз этим дурам нравится пока —
читать стихи – из вызубренных в школе —
и Пушкина держать за дурака?!

2 августа 2002

* * *

Найти свой берег —

как души спасение,
и к ночи,
подведя итог мечтам,
вздохнуть: «Державин»,
выдохнуть: «Есенин»,
и грустно улыбнуться: «Мандельштам»…

1987

Те слова

Быть русская дуэль должна кровавой!

И ровно в десяти шагах от ада…
В раю нам не ужиться.
Боже правый,
прости за все,
а царь простит за правду…

Я те слова вдолбил себе, как пулю,

что гений воплотил в немом экстазе.
И шел злодей по вымершему полю,
но Пушкин падал и, считай, промазал.

У каждого свои по жизни цели…

Но с детства словесами нас пугают.
И Пушкин умирает на дуэли.
И в памяти, как пятна, проступают

и те слова, и та земля сырая —

от Черной речки до бездарной пули.
И я иду и Пушкина читаю.
А те слова сжигают и волнуют…

17 ноября 1997 – 19 апреля 2009 (Пасха)