Соколиная охота

– Ваше заблуждение выиграло мне время и обеспечило некоторую свободу действий. Подозревай вы кого-нибудь кроме Тимофея, немедленно бы инициировали арест князя.

Нестеров вздохнул.

– Тут я, признаться, дал маху. В голове родилась поганая мыслишка. А что если снедаемый жаждой крови Арсентьев утром прикончит вашего подранка? Получилось бы, что мой подопечный, на которого я так долго собирал доказательный материал, самолично истребил бы агента третьего отделения (я тогда действительно верил, что Ефимов – агент), присланного мне помещать. Вот бы вышло эффектно, одним выстрелом двух зайцев! Какой мог получиться материал для грядущего суда. Опять же Софья Афанасьевна в процессе игры просила меня в записке быть в ту ночь рядом с ее братом. Тому, по ее словам, нездоровилось от нервов из-за истории с Ефимовым. Ну, думаю, вырисовывается отличный предлог для охраны его от внешних посягательств. А если князь решился бы на смертоубийство новоиспеченного калеки – я бы с удовольствием за этим понаблюдал, благоразумно держась в тени. Воспользовавшись статусом врача, я лег в смежных с его сиятельством покоях, на раскладной кровати с пистолетом под подушкой. В общем, решил еще немного подождать. И дождался, на свою голову. Просыпаюсь, зовут в старую баню, констатировать смерть Вебера. К слову, отменный вышел удар в печень, друг мой! Просто ювелирный.

– Спасибо, конечно, но я бы хотел похвастаться не этим, а моими успехами в манипулировании людьми посредством записок. Поверьте, сие куда сложней и интересней! Вам, Вадим Сергеевич, корреспондировала вовсе не Софи. Это я просил вас не покидать "милого брата" в час тяжелого недуга. Я пригласил юную княжну на романтическое рандеву, а заодно не забыл сообщить об этом бдительному Дмитрию Афанасьевичу.

– Черт бы вас… Фальк, это же гениально! К тому времени вы, разумеется, вновь начали меня подозревать, поскольку накануне уже состоялся разговор о происшествии с вашим кучером. Жаль, он сгинул просто так, ничего о вас не знал или не захотел говорить. Если бы не эта передряга, все могло получиться по-другому. Проклятый Вебер не умел держать язык за зубами.

– В общем да, вы снова стали моим главным подозреваемым, – поклонился отставной штаб-ротмистр, – однако все это были одно только пустые предположения. Надлежало устроить вам настоящую проверку.

– Так вот зачем вы убили Константина Вильгельмовича! Вовсе не затем, чтобы сделать возможной дуэль с князем, во всяком случае, это не было первоочередной задачей, а для того, чтобы оставить агента графа Киселева, то есть меня, без арестной команды в единоличном лице пристава и вынудить помчаться в город за подмогой!

Фальк кивнул и разом закончил свой рассказ.

– И тем выдать себя с потрохами! Хотя, признаться, меня еще беспокоил Холонев. Я попросил Татьяну упомянуть при нем о конкретном месте, где мы собираемся встретиться с мадемуазель Софи, у ротонды. Записка, адресованная князю, такой информации не содержала. Затем, пользуясь привычкой пристава курить вечерами близ ветхозаветной бани, я обратил его внимание на готовящийся побег. Будучи товарищем сиятельства и одновременно представителем закона, он очертя голову ринулся защищать разбегающееся помещичье имущество. Мне оставалось лишь дождаться, пока между ним и Ефимовым не завяжется драка и тихо войти в предбанник. Дальше вы знаете. Вернувшись в свою кровать, я преспокойно лег спать. А когда утром, у той речной беседки, увидел приближающихся всадников и среди них различил нашего изуверского князька, то несказанно обрадовался, так как понял, что управляющий Холонев никак не может быть подсылом министра государственных имуществ. Я тут же снял с него подозрения. Настоящий агент никогда бы не притащил с собой Арсентьева и уж тем более не позволил бы ему принять участие в дуэли, поскольку это противоречит высочайшей задаче. Зачем подвергать подопечного смертельной опасности? Не дай Бог еще не доживет до эшафота! В итоге мне оставалось только вернуться в усадьбу и убедиться, что за полицией отправились именно вы, а не профессор Мостовой или эта старая карга Листвицкая.

– Пока я обхаживал тупицу Поликарпова, размахивая у него перед носом бумажкой за подписью министра, – азартно щелкнул пальцами доктор Нестеров, – вы, милый юноша, преспокойно разделались с Арсентьевым. А заодно обеспечили себе алиби, назначив Алексея Алексеевича "козлом отпущения". Судя по аромату моего письма, ткань со следами яда, аналогичная той, что погубила адъюнкт-профессора, содержалась во всех чернильницах, не правда ли? Его место мог занять любой из нас.

– Совершенно верно! – блеснул глазами Фальк. – Я поместил обрывки отравленной тряпицы в письменный инвентарь каждого из предполагаемых игроков в «Записки», когда Татьяна умчалась нянчить своего покалеченного дролечку. С ее стороны было крайне любезно оставить в моем распоряжении всю тележку со склянками и перьями.