Соколиная охота

– Профессиональный интерес! – грустно улыбнулся Нестеров. – Что ж, извольте. Столбняк. Искусственная подсадка при обработке открытой раны, в нашем случае, пулевого ранения. Пробирка легко прячется в рукаве любого медицинского халата. Стопроцентная гарантия. Удовлетворены?

– Вполне. Благодарю, Вадим Сергеевич!

– Позвольте, Иван Карлович, или как вас там на самом деле зовут, встречную просьбу? Так сказать, баш на баш…

– Валяйте!

– Поведайте мне, как вам удалось все это провернуть. Хотя бы в двух словах!

– Вы про устранение князя? – фехтмейстер с деланной скромностью махнул рукой. – Право, пустяки! Не стоит ни слов, ни времени.

– А вы куда-то торопитесь? Умоляю, удовлетворите мое любопытство! Заодно подарите, старику, пару лишних минут.

Молодой человек благодушно кивнул и, закинув ногу на ногу, лениво произнес:

– Пожалуй, поведаю. Мне и самому полезно будет разложить все по полочкам. Для будущего отчета.

Если бы кто-нибудь мог взглянуть на происходящее со стороны, он увидел бы весьма странную картину. Бричка, одиноко стоящая на раскисшей от недавних дождей лесной тропинке. В ней двое мужчин в цилиндрах и цивильных платьях, мирно ведут беседу, словно старые добрые приятели. А в грязи, у правого колеса, бесформенным комком лежит то, что еще пять минут назад было человеком. Рядом валяется покрытая бурыми пятнами дорогая лакированная трость. Но некому в этот час оказаться поблизости, только осенний ветер по-разбойничьи свистит меж деревьев.

– Для начала отмечу, – начал Фальк задушевным тоном, – что вас, любезнейший, переиграл вовсе не я, а сам великий и ужасный граф Бенкендорф. Хозяин. Все это его затея, от начала и до конца. Я – всего лишь орудие. Правда, и сам не сразу это уразумел.

– Как это, не сразу?

– А вот так! По прибытию в усадьбу я знал о садистских наклонностях князя Арсентьева только в самых общих чертах. При этом не вполне представлял, для чего именно его сиятельство выписал из столицы учителя фехтования. Видимо, там, в Петербурге, придерживаются весьма невысокого мнения о моих актерских способностях. Решили дать только часть информации: основное задание и легенду об алчном фехтмейстере, привлеченном в отдаленный уезд обещанием баснословного гонорара. Нарочно для того, что бы моя реакция на известие о богопротивных гладиаторских играх была как можно более естественной.

– О, ваш Хозяин – настоящий гений! Говорю это без всякого сарказма.

– Истинная правда! – согласился Иван Карлович. – Однако его замысел простирался куда шире, чем я мог себе представить! Вся эта чепуха с «Колоссеей» и драками крепостных на арене – есть прямой результат усилий Александра Христофоровича. Мостовой, в отличие от вашего покорного слуги, являлся тем, за кого себя выдавал – профессором истории, угодившим в очень неприятную ситуацию. Уверен, что он был завербован и заблаговременно послан сюда с одной единственной целью, насадить в усадьбе варварские забавы в духе древнего Рима и понудить полусумасшедшего Дмитрия Афанасьевича пригласить к себе на службу настоящего ланисту.

– Кого, простите?

– Ланисту. Так во времена империи цезарей называли людей, обучавших рабов в гладиаторских школах.

– А, то есть вас!

– Ну да.

– И вам не сказали, что в доме Арсентьевых вам будет ассистировать помощник?

– Никак, нет, – рассмеялся Фальк. – Я догадался об этом только в самом конце, когда толстяк завопил что-то о серьезных людях и их угрозах. Помните, перед смертью? Думаю, что «наши» вышли на него после жуткого конфуза с дочерью высокопоставленного чиновника и, как следует, надавили.

– Если только, – пробормотал Нестеров, – сама ситуация с совращением юной барышни не была подстроена третьим отделением.

Иван Карлович легкомысленно пожал плечами, дескать, весьма вероятно, но разве это что-то меняет.

– А вы не находите, милый юноша, что все это слишком уж сложная схема? Ликвидировать князя можно было и проще.

– А кто сказал, что моим заданием был князь?

– Нет? Но кто же тогда?

– Вы.

– Я?

– А вас это так удивляет? – лукаво улыбнулся штаб-ротмистр.

Доктор снял цилиндр и отбросил со лба прядь вспотевших волос нарочито медленным движением ладони. Внимательно проследив за этим, скорей всего, механическим жестом, Фальк сказал:

– Хозяину стало известно намерение графа Киселева учинить публичный суд над каким-нибудь помещиком-самодуром, продемонстрировав всему миру и, главное, государю-императору торжество закона и равенство перед ним всякого жителя России. Невзирая на чин и звание. Александр Христофорович, превосходно чувствуя истинные настроения Николая, развернул масштабную кампанию по противодействию сему начинанию министра государственных имуществ. Весьма сомнительному, смею добавить. Не желает наш царь крутых перемен и игр с либерализмом не одобряет. Так что, рановато вы, господа реформаторы, затеяли крепостничество сбрасывать.

– Но, позвольте, ваше благородие, – загорячился Нестеров, – ведь государь графу дозволил!