Соколиная охота

Основные же перемены угадывались в другом. Дмитрий Афанасьевич стал много молчалив, задумчив и живо заинтересовался управлением собственного хозяйства. В пользу сельской жизни он вышел в отставку, перевел капиталы в столичные банки, обзавелся стряпчим и даже произвел перерасчет приходящихся ему душ. А к моменту нашего повествования, так и вовсе назначил управляющим вольного, не принадлежащего к числу собственной дворни, человека, положив ему приличное жалование.

С тех пор минули годы. Многое переменилось и в Большой жизни. Сменился государь, законы, общественные установления и даже этикет. Но старинное фамильное гнездо Арсентьевых осталось неизменным и выглядело теперь точно также как пять, десять и даже двадцать лет назад.

***

Татьяна торопилась подать барину чай, ступая коридором, что вел от господского дома прямиком к кабинету его сиятельства. Справа и слева от массивной дубовой двери на стене висели картины, как раз напротив предназначенной для ожидания полосатой кушетки.

Чуть задержавшись, Танюша переменила ухват, пытаясь одной рукой удержать поднос, а другой толкнуть дверь в барские покои. Главное при этом было соблюсти прямую осанку, в полном соответствии с парижской наукой, разработанной специально для прислуги.

Услыхав за спиной учтивое покашливание, она вздрогнула, оглянулась и едва не грохнула о пол всю свою хлипкую конструкцию. Ноги вмиг стали, словно тряпичными, губы предательски запрыгали, задрожали. Точно завороженная глядела она в громадные глаза стоящего пред ней господина. Страшнейшего человека во всей усадьбе.

Надо сказать, впервые увидев его сегодня утром, Таня и в разумение не могла взять, что сей элегантный и слегка чудаковатый барин на поверку может оказаться этакой бестией.

С какое-то время они молча и как бы испытующе взирали друг на друга. Петербургский гость не успел переменить одежд, но был по-прежнему свеж и опрятен. Разве сорочка, изначально ослепительно белая, чуть утратила присущий ей оттенок и слегка, может, измялась; да еще волосы как-то иначе зачесаны, точно бы вымокли под внезапным дождем и были отброшены нетерпеливой пятерней назад.

Опустив глаза, Татьяна заметила на штанине Ивана Карловича приставший репейник. Странное дело, но ужасный господин сразу перестал казаться девушке таким уж чудовищем. Обычный человек, из плоти и крови. Умное лицо, вежливая полуулыбка, выжидательный взгляд и еще едва уловимое обаятельно-робкое выражение, какое бывает промеж людьми, только-только сошедшимися ближе, но еще очень неуверенными друг в друге.

Вся эта безмолвная церемония, продолжавшаяся не долее минуты, была прервана резким громыхающим рокотом. То с шумом и жалобным дребезжанием распахнулись двери княжеского кабинета и оттуда, запыхаясь и отчего-то неумеренно багровея, пулей вылетел Холонев.

Через свою стремительность бурмистр едва не сшиб замершую у самого порога горничную. Приметив Ивана Карловича, он тотчас сверкнул глазами, мотнул заросшим черной щетиной подбородком и бесцветным голосом произнес:

– Ааа, Иван Карлыч! Пожалуйте к их сиятельству в кабинет, прошу покорнейше… милости просим!

Девушка не ведала, что ответил странноватый офицер, поскольку решила скрыться за маленькой дверцей, отделяющей барскую половину от людской. Здесь-то и располагалась когда-то небольшая опочивальня молодого князя, ныне переиначенная в Танюшкину каморку, ту самую, из которой столь удобно было ожидать хозяйского зова, воспроизводимого песней звонкоголосого колокольчика-балаболки.

Стараясь всем своим обликом изобразить деликатность и нежелание, пусть даже невольным манером, вникать в чужие разговоры, горничная, балансируя подносом, на цыпочках обогнула обоих мужчин и скрылась из виду.

Оказавшись внутри знакомого помещения, девушка оставила на небольшом столике весь свой кухонный скарб и далее повела себя в крайней степени странно. Мысли, словно нитки, путались у нее в голове. Страхи и тревоги прочно смешались с любопытством и тем образовали настолько мощную смесь, что Татьяна, не помня себя и будто не понимая своих действий, ринулась к стене, за которой находились господские покои. С видимым усилием отогнула край висящего на ней тяжелого изрядно линялого ковра, горделиво пестревшего огромными алыми маками. Больше похожими на гигантских клопов. Стараясь не шуметь, девушка прильнула глазами к невеликому сквозному отверстию, надежно скрытому от случайного взгляда.

Неизвестно кем и для чего была сработана когда-то эта стенная брешь. Она обнаружилась случайно много месяцев тому назад, когда новенькая еще о ту пору служанка, по своему обыкновению, рьяно взялась за наведение порядков, не поленившись убрать тенета даже под старинным настенным ковром.