Соколы огня и льда (ЛП)

Я пробежал пару шагов, схватил его за руку и потянул обратно.

— Сюда, — прошептал я. — Быстро, прячься за этими скалами. Если пройдём позади холма, сможем потом опять выйти на дорогу, избежав встречи с ними.

Витор выдернул свою руку.

— Они кого-то удерживают. Похоже, творится какое-то зло, — добавил он, услыхав крик боли, донёсшийся к нам сквозь смех.

— Точно, — ответил я. Так давай не полезем в драку, пройдём мимо них. Если хотим догнать Изабеллу, мы не можем позволить себе задерживаться. Кроме того, нам неизвестно, вооружены ли они, а ведь нас только трое.

Но тут мы услышали вопль. Женский голос кричал на знакомом нам языке.

— Там Изабелла! — выкрикнул наш компаньон.

В одно мгновение он отшвырнул свой багаж, и уже вытаскивая кинжал, с громким рёвом понёсся мимо нас с Витором по разбитой каменистой дороге, заставив одного из мужчин обернуться.

Мы с Витором с трудом освободились от наших тюков и перебросили их за камни у края дороги прежде, чем побежать за ним.

Три юнца прижимали Изабеллу к траве. Один из них, с лицом, покрытым красными подростковыми прыщами, стоял над ней на коленях и старался задрать её юбки, второй наступил на запястье девушки, удерживая на земле, а она отчаянно пыталась защищаться свободной рукой.

Третий юнец, державший в руке короткий клинок, обернулся к нам.

— Отпустите её, — потребовал я.

— Hvem er du?

Я понятия не имел, что он говорил, однако, тон, однозначно, наглый. Я обернулся к Хинрику, но этого жалкого мелкого труса не было видно. Оставалось надеяться, что он спрятался, а не удрал, за что я бы и не осуждал после того, как на него накричал Витор.

Визг Изабеллы, запястье которой ублюдок тяжело вдавил в землю, напомнил мне о деле.

— Оставьте её!

— Hun er Katolik, — юнец приблизил ко мне обезумевшее лицо. — KATOLIK! — Он отступил на шаг и ткнул ножом вверх.

— Skrub af, gamle! Eller skal du ha’ taesk?

Может я и не понимал слов, но смысл был вполне понятен. Полагаю, если переводить приблизительно, он предлагал мне уйти пока я не получил нож между рёбер. Невоспитанный юноша отступил к другу, стоявшему на коленях, расставив ноги над извивающейся Изабеллой и нетерпеливо махнул ножом в его сторону.

— Skynd dig nu, eller lad mig komme til.

Есть одна вещь насчёт драки, которую я хорошо усвоил — если, в самом деле, хочешь её избежать — постарайся, чтобы первый удар был твой.

Когда юнец отвёл от меня свой нож, и, что куда более глупо, внимание, я схватил и вывернул ему запястье. Нож вылетел из его руки, и в тот же момент я нанёс ему коленом хороший удар по яйцам. Понятно, это девчачий трюк, но я не приношу извинений — поверьте, это неплохо работает, и, в отличие от удара кулаком, позволяет избежать риска, что противник ответит ударом в челюсть.

Парень взвыл, медленно опустился на колени и повалился на бок, сжимая руки между ног и закатив от боли глаза.

Должно быть, мои компаньоны тем временем набросились на двух других, удерживавших Изабеллу, — тот, который наступал ей на руку, валялся теперь на траве, закрывая лицо ладонями, между пальцев бежала кровь. Витор ухватил мерзавца, усевшегося на Изабеллу, за волосы и держал у его горла лезвие своего клинка.

Изабелла морщилась, потирая ушибленное запястье, но не могла двинуться, поскольку тот тип до сих пор стоял на коленях над ней.

Юнец, которого я сшиб, опять попытался подняться, и мне пришлось со всей силой наступить ему на ногу — просто чтобы дать новый повод похныкать, а потом помог Витору оттащить его пленного от Изабеллы. Я помог ей подняться на ноги, и она принялась поправлять юбки. Девушка не рыдала, как большинство женщин на её месте, но лицо побледнело, а дыхание сделалось хриплым.

Сам-то я не святой, как, возможно, вы уже поняли, но насилие — преступление, которое я презираю. Не знаю, от того ли, что те ублюдки пытались с ней сделать, или потому, что Изабелла так старалась не дать воли слезам, я внезапно почувствовал к ней огромную нежность. Но, понятное дело, я в этом никому ни за что не признался бы.

Витор всё ещё крепко держал за волосы стоявшего на коленях юнца, но кончик его клинка теперь касался зажмуренного глаза пленного. Направлять нож в глаз довольно противно, однако, это успешно сработало, и ни один из троих теперь не смел шевельнуться.

— Забери их ножи, — приказал Витор.

Я подчинился. Два из них оказались простыми, но годными. У третьего была изысканная резная рукоять из кости, и я предусмотрительно сунул его под свой плащ, за пояс.

Я отвёл Изабеллу подальше, чтобы нападавшие не попытались опять до неё дотянуться, и Витор отпустил юнца, которого удерживал.

— Забирай обоих своих дружков и убирайся, — он показал в направлении каменистой равнины, подальше от дороги. — Иди!

Трое датчан колебались, должно быть, оскорбление для них было хуже нанесённых нами ран. Я видел, что они жаждали драки, но всё-таки сообразили, что у нас есть оружие, а у них нет. Здравый смысл взял верх, и они побрели в направлении, указанном Витором.

Отойдя подальше, тот, которого я пнул, обернулся к нам, лицо перекосилось от ненависти.