Сократ

Иссякает масло в светильниках, догорают костры. От больших куч золы пышет жаром. Словно у домашних очагов, валяются вокруг них полунагие мужчины, юноши, рабыни - и проститутки, ибо в конце всякого празднества наступает их черед. Кто кого ухватил, тот с тем и лег. Вино, даже разбавленное водой, туманит мозг и возбуждает инстинкты. Черным вихрем пролетает над деревьями и кустами животная, первобытная тяга к спариванию. Запах пота смешивается с ароматом цветов и благовонных масел.

Стоны, вздохи, бредовые слова страсти - невидимой невидимому, незнакомой незнакомому...

Музыка смолкла. Гудит над садами единственный тон, древний зов земных недр, пробивается сквозь темно-синюю ночь, как кровь пробивается по жилам.

Критий сидит с Антифонтом под колоннами перистиля. Софист Антифонт никак не поверит новости - Критий разошелся с Сократом!

- А теперь-то ты к кому же? - пьяно бормотал он.

- Конечно, милый Антифонт, поближе к тебе. Пойду к твоему учителю Горгию...

Критий поднялся с мраморной скамьи.

Но он-то отдает себе отчет, что разошелся не с одними Сократом и Алкивиадом - он разошелся с демократами вообще. Разошелся... Только ли? Да нет... Сколько раз друзья звали меня в свою гетерию. Что ж, ладно. Но ведь это не пустяк - принести клятву на верность олигархии, на свержение демократии... А впрочем, к чему колебаться? Давно мне уже не по нутру их порядки, согласно которым простые люди должны жить лучше благородных. Критий сухо засмеялся: а, драгоценный братец Алкивиад! И ты, старикашка Сократ! Задали бы вы мне жару, узнай вы, что я собираюсь делать... Хорошо, что узнать-то вы этого не можете...

Когда Критий вышел в сад, навстречу ему, облитый серебристым рассветом, попался Эвтидем, любовно ему улыбавшийся.

"Вот он, забор, о который трется свинья", - подумал Критий.

Эвтидем обратился к нему с укором:

- Почему ты избегаешь меня сегодня, милый Критий? Я по тебе соскучился...

- Поздновато. Наш с тобой диалог тоже закончен.

- Нет! Нет! - бросился к нему Эвтидем. - Не говори так, дорогой! Я люблю тебя...

- Проваливай, - процедил сквозь зубы Критий и, когда Эвтидем протянул к нему руки, оттолкнул его так, что юноша упал на ограду фонтана и в кровь разбил лицо.

Критий, не взглянув на плачущего, пошел к воротам.

Из садов входила прохлада, и с нею бесшумно вошла в виллу тень. На одном из столов лежало блюдо тяжелого золота, на блюде осталось несколько фисташек. Тень бросила фисташки в рот, а блюдо спрятала в объемистую суму, в какую нищие собирают подаяние - лепешки, объедки... Убедившись, что никто за ней не следит, тень юркнула в сад и, прикинувшись тенью деревьев, огляделась вокруг. Всех, кто с вечера вошел в ворота, скосило вино. Путь был свободен. Медленно, от дерева к дереву, тень приблизилась к раскрытым воротам. В это время к ним же с другой стороны быстрым шагом направлялся молодой человек в шелковой хламиде.

- Примешь ли ты мой смиренный привет? - прошептала тень.

- Конечно. И ты уже уходишь?

- Собираюсь, - по словечку "уже" тень поняла, что человек этот, явно высокого рода, чем-то расстроен. - Я нищий, - засмеялась тень, и в ее желтых зубах открылись две щели, придававшие волчье выражение худому, продолговатому лицу. - Я нищий, но не люблю толкаться среди нищих. Среди них я чувствую себя одиноким.

Критий с интересом посмотрел на своего ночного спутника.

- Странно. Мною здесь тоже владело чувство одиночества и отчужденности...

- Среди тех? - Нищий показал на дом, а слово "тех" выговорил весьма почтительным тоном. - Но ты ведь и сам из тех, благородный Критий!

Оставив без внимания, что имя его известно назойливому, Критий спросил:

- Ты чей?

- Я принадлежу тем, кто нуждается в моей помощи, славный мой господин.

Они вместе вышли за ворота.

- Чем же можешь ты кому-либо помочь?

- Я - Анофелес, господин.

- Ах так! Значит, и я тебя знаю.

- И тебе, благородный Критий, возможно, когда-нибудь понадобится моя помощь.

Критий внимательно посмотрел на него.

- Тогда, - продолжал Анофелес, - позови меня, благородный господин, и узнаешь, чей я.

Критий бросил ему золотой дарик. Анофелес поймал его на лету и опустил в суму - золото звякнуло о золото. Критий усмехнулся этому звуку.

18

Двое из толпы рабов, поджидавших хозяев, зажгли факелы от костра, горевшего за воротами, и подошли к Критию.

- Ступайте домой. Я пойду один, - сказал тот.

- Без света? - послышался от ворот голос Анофелеса.

Критий засмеялся:

- А чего мне бояться?

Он двинулся во тьму. На перекрестке быстро свернул к дему Кидатеней. Месяц менялся так же, как настроение Крития: то мерк, заслоненный облаком, то снова начинал светить вовсю. Но Критий уже не колебался: он принял решение.

Он подошел к маленькой дверце - черному входу в ограде одной из вилл. Тихо постучал. Дверца мгновенно открылась, на пороге встал старик раб.

- Там еще сидят? - Критий показал на дом.

- Кто ты, господин?

Критий взял светильник из рук раба, посветил себе на лицо.

- О да, господин! - воскликнул раб. - Я тебя знаю. Ты ходишь к нам, правда с другого входа. Доложу о тебе.

Старик побежал к дому, шурша по траве босыми ногами.