Сокровища Аттилы

Они даже не стали окружать его, а подошли небрежно, как на прогулке. За самонадеянность расплачиваются. Гунн молниеносно упал на могучие руки, сжался, как бы изобразив колесо, прокатился мимо изумленных противников и оказался у них за спиной. Далее все слилось в сплошной вихрь. Едва ли тигр мог действовать стремительнее. Он вскочил на ноги и прыгнул к ближнему германцу, покрыв прыжком добрый десяток шагов, ребром ладони, жесткой как камень, ударил германца по толстой шее. Тот, утробно хрюкнув, рухнул на колени. О, как медленно, как неуклюже поворачивались остальные. Второй, не успев уклониться, получил удар ногой в межреберье настолько резкий, что был отброшен на несколько шагов и со стоном свалился в ручей. Третий кинулся на гунна, взревев, подобно раненому быку. Юргут упал плашмя. Воин перелетел через него, ударился головой о мраморную ступеньку, ведущую на возвышение, потерял сознание. Юргут мгновенно оказался на ногах и всю тяжесть тела, сопряженную с азартом и яростью, вложил в удар кулаком под подбородок последнему оставшемуся на ногах готу. Тот опрокинулся навзничь. Не прошло времени, равного нескольким вздохам, а все четверо стражей лежали поверженные. С возвышения Юлий наблюдал за происходящим в величайшей растерянности.

Юргут хрипло закричал: «Хар–ра!» — и, вскинув обе руки вверх в знак победы, пропел песню удальцов:

Благосклонный Тэнгри, храбреца награди.

За безумную смелость его…

Германцы со стонами поднимались с пола. Тот, кто упал в ручей, был совсем мокрый. Глаза его налились кровью, он поглядывал на свой меч. Но властный предупреждающий окрик римлянина остановил его.

Юлий подозвал Безносого, не скрывая восхищения, сказал:

— Ты поистине великий воин! Испытание твое завершилось! Назначаю тебя своим личным телохранителем!

Мрачный Ардарих, злобно косясь на гунна, повел его по подземному переходу. Открыл одну из келий, запертую на замок. В ней хранилось оружие. Лежащее на помостах, развешанное на крюках, громоздящееся на полу. Груды тяжелых копий, связки длинных мечей, ворохи кованых наплечников, поножей, кучи панцирей, россыпи наконечников стрел. Отдельно висели боевые пояса, тетивы, колчаны, ножны.

Юргут сразу обнаружил свой меч, небрежно брошенный поверх другого оружия, отыскал свой фракийский пояс, дамасский кинжал, короткие дротики.

Германец открыл следующую келью. Здесь оказалась одежда. Из этого помещения десятник вышел в новом кафтане, новых сапогах, в длинном плаще–сагуме.

2

На следующий день новый телохранитель встретился с Фокой и сообщил ему, что Юлий ждет возвращения каравана Дзивулла.

— Нам следует поторопиться, — сказал Фока. — Караван может прийти со дня на день. Главное — раздобыть оружие!

— Ключи у Ардариха. Я могу его убить. Надо склонить на свою сторону как можно больше мужчин. Вчетвером мы не справимся со стражей.

— Тун и Эрах уже действуют. Но боятся, что кто–нибудь их выдаст.

Опасения Фоки были не лишены основания. Тех общинников, которые пытались бежать, кто–то выдал. Они погибли в Крысиной келье.

Общие молитвы в зале начинались перед ужином. Мужчины, женщины, подростки, малые дети, входя в зал, становились на колени. Лишь стражи не покидали своих постов.

— Братья и сестры! — гремел под сводами зала голос Юлия. — Возблагодарим Небесного Пастыря, давшего нам возможность благостно жить и мирно трудиться, засеявшего наши души семенами сострадания и любви к ближнему…

— О Милосердный Пастырь! Не оставь нас своей неизреченной милостью! — исторгся у присутствующих дружный вопль.

Юргут, стоя возле золотого кресла, видел, насколько непристойно звучит молитва из уст сладострастника. Но рассудок коленопреклоненных общинников омрачен прошлыми несчастьями, у них подавлена гордость и отсутствует стремление к вольности. А подростки и дети подражают взрослым.

Юлий сурово произнес:

— И если мы, твои овцы, однажды преисполнимся греховных вожделений, предай нас казни, самой жестокой…

Братья и сестры с тупой покорностью повторили слова римлянина. Позади толпы стояли стражи, готовые по мановению руки Юлия исполнить его повеление.

Пришлось отказаться от мысли вовлечь в заговор как можно больше общинников. Кроме Фоки, Туна и Эраха пока только двое дали согласие выступить против главы общины и сразиться с германцами. Итого шестеро против трех десятков — каждому предстояло сразиться с пятью. Справится только Юргут, остальные погибнут. Бежать одному? Но как уйти от сокровищ, которые в любой момент могут исчезнуть. Безносый только плевался и все больше мрачнел.

Отныне он питался со стражами, пища коих готовилась отдельно и была гораздо вкуснее и сытнее, чем у прочих братьев. Вечерами, будучи свободным от дежурств, он удалялся в отдельную каморку с молоденькой женщиной, которой Юлий поручил обучить новичка прищелкивающему языку, к которому прибегали в присутствии посторонних. Но выучить его Юргут не успел. Старательность в деле, к коему мужчина приспособлен самой природой, невозможно успешно совмещать с занятиями, к коим гунн никогда не имел склонности. Впрочем, не хватило и времени.