Сокровища баронессы фон Шейн

Ольга Зельдовна Цабель сидела на скамейке в одном из парков Петербурга и лениво кидала куски румяной французской булки уткам, плававшим в маленьком пруду. Она думала, что птиц слишком много, а она одна, и ей сложно накормить такую ораву. С другой стороны, ничего, жизнь – это борьба, пусть поборются за кусок хлеба. Она тоже боролась… Впрочем, и сейчас борется.

Жизнь с профессором консерватории оказалась вовсе не такой безоблачной, как ей представлялось. Начать хотя бы с того, что Альберт сильно преувеличил свои финансовые возможности. Да, он вытащил семью Сегаловичей из нищеты, открыл вместе с отцом крошечный салон, не приносивший никакого дохода.

Цабель обвинял во всем папу, тот оправдывался, как мог, крутился, будто белка в колесе, но дела все равно не шли, и ювелирный вскоре приказал долго жить. Разумеется, Альберт не мог допустить, чтобы его тесть жил в нищете, и периодически снабжал его деньгами, не забывая при этом читать нравоучения своей молодой жене. Он припомнил все: и как вытащил их из бездны, и как дал ей доброе имя… Бесспорно, за это она была ему благодарна. Профессор консерватории, человек уважаемый, ввел ее в свет, и злые языки замолкли. Никто не вспоминал историю бриллиантов Раховских, никто не тыкал в нее пальцем. Сейчас, наблюдая за утиной возней, Ольга подумала, что, возможно, общество приняло бы ее и без этого ужасного брака. Восемь долгих лет она провела в заточении. Разве она не искупила свою вину, если бы даже и была виновата?

Женщина поморщилась, подумав о том, что скоро полдень, муж ждет ее к обеду, а ей совсем не хочется идти домой. Ей противны не только прикосновения мужа, его тело, сморщенная желтоватая кожа со старческим резким запахом, но и разговоры за столом, подергивание его левого глаза, оттопыренные уши, из которых торчали седые волоски, как осока из болота, желтые редкие зубы. Все, все раздражало Ольгу в этом человеке. Он не оправдал ее надежд, вместо щедрого пожилого джентльмена оказался сварливым скупердяем. Его обещания окружить ее роскошью были не более чем пустыми словами. Покупка нового платья или ботинок всегда сопровождалась длинной нотацией, что надо бы жить скромнее, хотя – видит Бог – Оленька не бросала деньги на ветер. Да и как это возможно, если деньги-то и не твои вовсе?