Сокровища глубин

В этот вечер больше не упоминали о мисс Стодвик. Время проходило быстро, и наступил четверг. Дач так был занят и так твердо решился не слушать более наущений своей фантазии, что не обращал никакого внимания на то, как кубинец держал себя в его доме. Лоре не торопил теперь приготовления к экспедиции, а, напротив, сердился на Паркли и Дача за их торопливость, ссылался на нездоровье, и большую часть времени проводил в коттедже.

Обед прошел очень приятно; стол был украшен великолепными цветами, которые кубинец купил в подарок, и богатыми фруктами, которые привез Паркли.

К большому восторгу Дача, он увидел, что его жена и Бесси Стодвик подружились. Обе, вероятно, желали ему показать, что нисколько не думали о прошлом. Кубинец же прекратил свое ухаживание за Эстерой, повел Бесси к обеду и осыпал своими иностранными комплиментами эту высокую, походившую на Юнону девушку.

Единственным человеком в этом обществе, сохранявшим серьезный вид, был Джон Стодвик, смотревший на все это тревожным взглядом, кроме того, казалось, ему было досадно, когда мистер Мельдон, молодой доктор, говорил с его сестрой. Надо сказать, однако, что у него самого не было недостатка во внимании, потому что, понимая его болезненное состояние, и Дач и Эстера очень старались, чтобы он приятно провел время.

– У вашей жены болезненный вид, Поф, – сказал Паркли, когда они шли к обеду. – Спросите-ка, кстати, мистера Мельдона о ней. Наш приезд утомляет ее.

– Вот я ее спрошу, утомлена ли она, – сказал Дач, улыбаясь. – Эстера!

Она подошла бледная и испуганная, но он не обратил на это внимания.

– Мистер Паркли думает, что ты не рада гостям, – шутливо сказал Дач.

– Он этого не думает, – возразила Эстера, взяв за руку мистера Паркли, – он знает, что он здесь всегда желанный гость.

За обедом она сидела возле него и, очевидно, старалась отогнать тучу, омрачавшую ее, занимаясь гостями. Но, несмотря на все усилия, глаза ее не раз обращались в ту сторону, где Лоре разговаривал с Бесси Стодвик, и, встретившись с ним глазами, оставались несколько минут неподвижны, как бы под обаянием его пристального взгляда.

Позднее вечером, когда все сидели в гостиной, Эстера казалась взволнованна и оживлена принужденной веселостью, а Лоре рассказывал анекдоты болтливее прежнего. Потом его попросили петь, и Эстера села за фортепиано.

Пока он пел тихим, страстным голосом какую-то любовную испанскую песню и все его слушали с восхищением, Дач почувствовал, что кто-то дотронулся до его руки, и Джон Стодвик сделал ему знак выйти с ним в другую комнату. Больной казался очень взволнован и схватил хозяина за руку.

– Дач Поф, – сказал он, – я люблю вас за то, что вы откровенны и мужественны, и вот почему я с вами говорю. Я не поеду в эту экспедицию вместе с этим испанцем. Я его ненавижу. Посмотрите, как он приставал к Бесси целый вечер, мне это не нравится. Зачем вы пригласили его сюда?

– Любезный мистер Джон, – воскликнул Дач, – будьте рассудительны. Вы сами выразили желание познакомиться с ним.

– Да. Но теперь он мне не нравится. Мне не нравится его обращение. Поф, будь я женат, я ни за что не впустил бы в мой дом этого человека.

– Любезный Джон, – сказал Дач тревожно, – это сумасбродно. Он иностранец, и такая у него манера.

– Мне не нравится его манера, – сказал молодой человек, щеки которого вспыхнули и глаза неестественно сверкали. – Если он заберет у меня Бесси, я его убью. Я когда-то боялся вас, но это прошло.

– Милый мой, – сказал Дач, положив руку на его плечо, – вы должны ожидать, что ваша сестра полюбит кого-нибудь.

– Да, когда-нибудь, – сказал молодой человек, – но пусть она подождет, когда я умру. Я не могу выносить мысли, что ее отнимут у меня, она для меня все.

– Любезный Стодвик, не говорите так.

– Почему? – спросил юноша. – Неужели вы думаете, что я не знаю? Я проживу только полгода, ничто не спасет меня.

– Какой вздор! Поездка по морю поправит ваше здоровье. Вернемся в гостиную.

Улучив удобную минуту, Дач шепнул Бесси Стодвик, что ее брат в унылом расположении духа. Таким образом он отвлек ее от кубинца и сделал Джона счастливым, когда сестра вернулась к нему.

Глаза кубинца сверкнули. Он перестал петь, и шепнул что-то Эстере.

В это время Паркли отозвал Дача в угол и сказал ему:

– Послушайте, сюда не смотрит никто, кубинец начинает новую арию… Вы, Дач, не рассердитесь на то, что я вам скажу?

– Что за нелепость!

– Я, знаете, ваш старый испытанный друг; я не способен сказать слово оскорбительное для вас и люблю вашу жену, как отец.

– И Эстера любит и уважает вас, мистер Паркли.

– Да, да, я знаю. Вот почему это так тревожит меня.

– Я не понимаю вас, мистер Паркли, – с беспокойством сказал Дач.

– Я боялся говорить с вами, но должен вам сказать, Поф. Я опасаюсь, что сделал ошибку, попросив вас пригласить сюда кубинца. Я теперь приглашу его к себе.

– Я прошу вас не делать этого, мистер Паркди, – сказал Дач с жаром, и лицо его вспыхнуло от досады. – Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр, и могу уверить вас, что ваши подозрения несправедливы.