Сокровища медного свитка

Видимо, нам следует искать нечто подобное шахте, прорубленной, по описанию Уоррена, в скале на глубину 16 футов, ствол которой выходит на поверхность на южном конце участка, ориентированного в направлении север-юг. И, вероятно, «двадцать четыре локтя» нашего свитка, или около 36 футов, следует отсчитывать в северном направлении именно от данной точки. Указанное расстояние, как и во всех других случаях, когда писец обозначает место сокрытия сокровища в каком-либо подземном ходе, нужно отмерять вдоль прохода, так как клад не мог быть зарыт на такой глубине ни в монолитной скале, ни под землей.

К сожалению, содержание следующего, 38 пункта описи, весьма туманно, поскольку сомнительное чтение первого слова открывает дорогу самым различным толкованиям. Тем не менее — не исключено, что сокровище зарыто как раз возле ирригационной системы долины или в самой системе, например в плотине или водоеме, некогда располагавшемся на месте средневековой цистерны, известной ныне как Пруд султана. Безусловно, в I веке н. э. именно такие сооружения использовались для орошения и хранения воды, поступавшей через горловину долины, и предшественником современной цистерны вполне мог бы оказаться так называемый Змеиный пруд, помещенный Иосифом Флавием приблизительно в этом месте (ИВ V, 4,2; § 108). Тогда «Бетсо» нашего историка (ИВ V, 4,2; § 145; см. прим. 178), не идентифицированное и поныне, но определенно находящееся, здесь же, надо полагать, сохранило и донесло до нас название «Шаве» медного свитка (т. е. Бет «дом», «место нахождения чего-либо» + «Шаве»).

Долина Кедрона

Название Кедрон упоминается в пункте описи 36:

«В шлюзе плотины (?) при выходе из теснины Кедрона зарыто на три локтя: семь талантов».

По поводу местонахождения «теснины», нам, к сожалению, приходится довольствоваться лишь догадками, хотя слово это в древнееврейской традиции служило специально для обозначения ущелья, где в день искупления сбрасывали козла отпущения (Лев XVI). Ущелье находилось, как считали, примерно в 12 милях от Иерусалима, если идти по долине Кедрона, в пустыне и на значительном расстоянии от Мертвого моря (см. прим. 174). Однако при сравнении с другими пунктами описи, связанными с территорией Иерусалима, создается впечатление, что подобная локализация уводит нас слишком далеко от города; стоило бы подумать о какой-либо лощине, расположенной ближе к его стенам, а заодно и. вспомнить, что долина Кедрона, там, где она огибала восточную стену города, была в древности намного глубже, чем теперь, — «глубокая пересекающая долина» говорит о ней Флавий (ИВ V, 2, 3; § 70), и «на выходе из теснины Кедрова» нашего свитка вполне подходит к расширяющемуся южному концу ее у места соединения с Енномом.

Восточный берег Кедрона с древнейших времен служил некрополем города; еще совсем недавно набожные евреи всего мира стремились заполучить себе здесь место для захоронения, чтобы под иерусалимскими стеками дожидаться дня воскресения. В библейскую эпоху на берегу располагались общие могилы (II Цар XХIII, 6; ср. Иер XXVI, 3), и, очевидно, здесь же нам следует искать еще одну (пункт 55):

«В могиле простых людей, которые (умерли) освобожденными от совершения предписанного обряда чистоты: сосуды для десятины или отбросов десятины, (и) внутри их монеты с изображениями».

К сожалению, сейчас мы лишены всякой возможности установить, где именно в долине находились эти вот «могилы простых людей». Зато описание другой могилы нашего свитка (пункт 52) содержит значительно более обнадеживающие сведения:

«Ниже южного угла Портика, в гробнице Цадока, под площадкой экседры: сосуды для отбросов десятины, порченой десятины, (и) внутри их монеты с изображениями».

Сам «Портик», который, по-видимому, не нуждается в дополнительных уточнениях, едва ли что-либо иное, нежели сводчатая галерея, поддерживаемая двумя рядами колонн и тянувшаяся вдоль восточной стороны территории Храма, как раз над восточной стеной города. Она была широко известна под названием «Портик Соломона»; здесь, согласно Иоанну (X, 23), проповедовал Иисус, а позднее обычно собирались апостолы (Деяния III, 11; V, 12). Народная молва, как зачастую бывает, приписала это сооружение I века н. э. строительной деятельности Соломона — безусловное заблуждение, которое разделяет Иосиф Флавий (ИД XX, 9, 7; § 221, ср. VIII, 3, 9; § 98; XV, 11,3; § 398 и сл; ИВ V, 5,1; § 185); правда, часть сооружения вполне могла бы носиться и к доиродианскому времени.