Сокровища Посейдона

Он страдал не только от того, что кровоточило сердце… Мучительные сомнения терзали душу – за кем идти теперь? За отцом? Но он заодно с фашистами, которые повинны в смерти матери! За матерью? Но она уже там! Там теперь и Амрита, рядом со своим отцом Али. А он, Вальтер, словно замер на берегу подземкой реки Ахеронт… между тем и этим миром… Обещал Амрите, что пойдет за ней и в темное царство Аида, не устрашится. И он пойдет… Надо сделать только один шаг, и они вновь будут вместе. И ничто их уже не разлучит. Какая странная, будто черное стекло, вода этой реки во владениях подземного царя… От того берега отплывает уже черная лодка с безмолвным перевозчиком Хароном. О Господи, у перевозчика такое знакомое лицо! Ну да! Ведь это он, Вилли! Их бывший дворник Вилли Тюрмахер! И он узнал Вальтера, на желтом лице скользнула чуть приметная и жутко-загадочная улыбка, шевельнулись губы, что-то произнесли, правда, Вальтер слов этих не разобрал. Но трудно ли догадаться?! – Этот новый Харон звал его в свою страшную посудину, чтобы увезти навсегда…

От громкого стука двери Вальтер вздрогнул и очнулся от кошмарного полусна. Через порожек, заваливаясь боком из-за качки, шагнул сияющий Карл и радостным голосом объявил:

– Показались Оклендские острова! Идем быстрее на палубу. Слышишь? Мы уже у самой цели, куда привел нас отец!

Вскинув на брата глаза, Вальтер прежде чем ответить, скорее машинально, нежели сознательно, вытер вспотевшие виски, несвязно, находясь еще в плену недавнего видения, проговорил прерывисто:

– Да-да, у цели. Мы уже у цели… Что? У цели? А в чем она, эта цель? Ради призрачного счастья и богатства уже погибла… погибли Али, Набель, погибли все, кто увязался за вами на яхте «Виктория». Вами были обречены на мучительную смерть несчастные китобои… Кто еще в этом черном списке, брат? Скажи мне, кто будет следующим? Бог не простит всех этих преступлений, не простит, вот увидите… если он и в самом деле есть на небе и всевидящий… Не простит, попомни, брат, мои слова!

Карл даже растерялся, словно не родной брат, а папа римский предрекал ему кары небесные.

– Но почему ты во всем винишь нас с отцом? Али, Набель, «Виктория» – это звенья цепи роковых обстоятельств…

Вальтер нетерпеливым жестом прервал брата и почти выкрикнул, бледнея от негодования:

– А кто ковал эту роковую цепь? Неужто олимпийский бог-кузнец Гефест? Не-ет, братец, ее ковал отец со своим подручным-фашистом Цандером, а потом к ним и Кугель присоединился!

Карл счел за лучшее сделать вид, будто не соображает, о чем это говорит младший брат, напирал на своем:

– А китобоям мы дали хлеб и воду. С этими запасами они спокойно дойдут до земли.

– «Дали хлеб и воду!» – проговорил с сарказмом Вальтер и с насмешкой глянул Карлу в глаза. – И оставили девять невинных душ умирать страшной смертью от жажды и голода… Вы не спасли их, вы продлили мучительную агонию. И тем более мучительную, что раньше они хотя бы не видели нас, не питали иллюзий, а теперь, после того как яхта ушла… И вот бы снова у цели? Что вы задумали? – Вальтер резко поднялся с дивана. Его глаза казались раскаленными от нестерпимого внутреннего огня.

Карл не на шутку встревожился, даже отступил от брата. «Если он таким выйдет на палубу – быть беде! Взбаламутит весь экипаж, моряки могут взбунтоваться и повернуть назад, от сокровищ, которые уже рядом!» – Поспешил успокоить Вальтера как можно миролюбивыми словами:

– Ничего мы не задумали! С чего это ты взял, что мы что-то могли задумать? Поясни, ради бога, о чем твои слова? Право, обидно такие оскорбления выслушивать даже от родного брата!

Раскачиваясь вместе с палубой, братья словно стояли на разных чашах весов судьбы – кто кого перетянет?!

– Отец знает, где лежат сокровища, хочет их поднять и тем спасти нашу семью от полного разорения. Он хочет лишь одного – обеспечить наше с тобой благополучие…

Вальтер в большом сомнении покачал головой, посмотрел на маленькую икону Божией Матери с Младенцем на руках, обрамленную серебряным окладом, как-то неохотно, по привычке скорее, перекрестился – в минуту вечного расставания мать благословила его этой иконой на долгую и счастливую жизнь. «А получилось, мама, вот как!»

– Не надо мне благополучия на человеческой крови. Карл, я всегда восхищался тобой как старшим братом… Но и на тебе в последние годы все чаще просматривается коричневая униформа. Остановись, брат! Умоляю тебя во имя памяти нашей мамы – не забывай, по чьей вине она покинула нас совсем еще детьми. Если бы ты знал, как она проклинала Гитлера и фашистов там, в затопленном берлинском метро! Мне казалось, что после таких проклятий фашизм уже больше никогда не воскреснет. А он жив! И жив в нашей же семье! Можно ли такое снести?!

Высказавшись, Вальтер опустился на диван, упер локти в колени и сдавил голову руками до боли в черепе, чтобы притушить в себе очередной нервный приступ.

Находясь в изрядном смятении от правдивых слов брата, Карл поспешил налить в стакан минеральной воды, протянул Вальтеру: