Сокровища Посейдона

– Майкл, что-то мне не нравится этот русский! Не мутит ли он команду? Не подстрекает ли против нас? – напрямик спросил Дункель. – Ты же знаешь, одна паршивая овца может заразить все стадо. У нас пока складывается дело превосходно, мы уже у цели… И мне очень не хотелось бы применять оружие, если команда вдруг взбунтуется и захочет силой завладеть сокровищами… Себя только погубят, вместо того чтобы всем вернуться домой с приличным вознаграждением!

«Вернемся ли мы домой? – с тоской подумал Майкл, опустив глаза на каменную россыпь под ногами, чтобы не смотреть в суровое лицо этого явно непредсказуемого в поступках человека. – Нужны ли мы будем тебе после того, как запихаешь сокровища в трюм угнанной яхты? Скорее всего, оставишь нас здесь подыхать голодной смертью, птицам на кормление, словно падаль какую…»

– Я ничего подобного пока не заметил, господин сенатор, – ответил осторожный Майкл и завозился на холодном камне. – Да и как они отсюда выберутся без меня, а тем более без вас? Роберт может вести яхту по курсу, но не смыслит в навигации и в картах. А я буду заодно с вами, если что-то и возникнет на яхте, как мы и договорились прежде, господин сенатор, – заверил Майкл. Его глаза вдруг наполнились тоской, какую можно увидеть у разумной собаки, которая увидела в руках хозяина страшное ружье и догадалась, что пришел смертный из-за старости час. Еще миг, и из этого черного ствола вырвется губительный огонь и свинец. Догадался пес, а кинуться на человека и вцепиться в горло не позволяет годами привитая покорность чужой воле. Чуть не заикаясь, боцман с мольбой в голосе добавил: – Надеюсь, вы пожалеете моих детишек, господин сенатор, как я жалею о молодом господине Вальтере, видит бог, очень жалею о такой ранней смерти…

– О чем ты говоришь, Майкл! – Отто искренне удивился тому, как просил о сохранении жизни суровый в общем-то человек! К сердцу подступила жалость к этому большому, доверчивому ребенку, на память пришли предсмертные слова Вальтера с просьбой сохранить жизни морякам. – Я от своего обещания не отступлюсь, награжу щедро и тебя, и всех моряков! – Дункель говорил и искренне верил, что так все и будет. – Поверь, я от этого не обеднею, а иметь дело с полицией из-за каких-то крох у меня нет ни малейшего желания.

«Будет ли полиция беспокоить сенатора! – горестно вздохнул Майкл, сдерживая в себе скептическую усмешку, чтобы она не озадачила лишний раз вспыльчивого немца. – За простым моряком жадная до взяток полиция с превеликим удовольствием начнет гоняться по всему свету, а вам эти прикормленные ищейки в лапу да в глаза заглядывают…»

– Вот и отлично, господин сенатор! – с внешним облегчением ответил Майкл, слегка поклонился Дункелю, а про себя в который раз подумал, что, быть может, механик Штефан излишне подозрителен, сам враждебно настроен против немцев, потому и команду настраивает в таком же непримиримом духе. Ну в самом деле, зачем сенатору убивать моряков? Зачем брать грех на душу?

Майкл встал с камня вслед за Дункелем, покорно склонил голову вслед сенатору, который в ответ дружески улыбнулся и махнул рукой, а потом, скользя по мелким камням, пошел вдоль обрывистого берега к сыну, который ожидал его в полукабельтове и готов был подниматься вверх, к кратеру.

«Где-то здесь стояла шлюпка с парусом и… с боцманом Питером Личем! – вспомнил Отто, и невольный озноб покрыл влажную от жары спину. – Увы, море не оставляет никаких следов, даже если это и кровавые следы. Отсюда отчалил Генрих Дункель, нагруженный одной лишь мечтой об оставленных в трюме барка сокровищах… Сюда причалил его внук Отто Дункель и отойдет лишь в том случае, если трюм яхты будет нагружен золотыми слитками…»

– Как дела, отец? – спросил Карл, едва Отто приблизился к нему, а сам рукой указал на место, где можно вскарабкаться наверх.

«Именно здесь спускался в ту ночь дед Генрих, от родничка где-то повыше обрыва», – отметил он подсознательно. Ответил сыну:

– Скверно дело. Есть подозрение, что команда сильно наэлектризована страхом за свою жизнь. И боцман весь щетинится, как морской еж. Боится, хотя и надеется на счастливый исход путешествия.

– Чего им бояться, ненормальные! – Карл с недоумением пожал плечами. – Если сами не нападут, то и мы их не тронем, не так ли? – Карл тоже вспомнил последнюю просьбу Вальтера, с надеждой глянул в напряженное, злое лицо отца.

– Да… конечно, Карл! – поспешил заверить он сына. – Если мы объявимся в Мельбурне без экипажа, то нам придется ехать не в Виндхук, а на каторжные работы, да в кандалах…

Карл напряженно потер пальцами лоб, пытаясь разрешить сомнения, которые теснились в голове.

– А как мы объясним свое возвращение, если команда взбунтуется и не появится в Мельбурне?