Сокровища Посейдона

Роберт, только что поужинавший вместе с Джимом и Есио, заступил на дежурство. Отто и Карл закурили сигары и устроились поудобнее в плетеные кресла, вместо впередсмотрящего матроса поглядывали на воду по курсу яхты, чтобы нечаянно не налететь на одинокую и мало приметную среди волн скалу. Сидели, курили, посматривали на медленно уходящие за корму бесформенные каменные нагромождения, темно-черные и пугающие своим необжитым видом и опасной близостью: до них было не дальше, чем половина мили.

Отто покосился на сына и насторожился: Карл крепко поджал губы и смотрел на зыбь, но глаза его не перебегали с волны на волну, не следили за чайками, которые летали совсем рядом, словно воздушный конвой около нагруженного танкера во времена войны… Карл смотрел в одну точку, смотрел в глубь океана, туда…

Больно сжалось сердце, словно легкая белая пелена покрыла палубу яхты, волны и горизонт – Отто с трудом сдержал подступившие слезы. Раньше с ним такого не было, чтобы вдруг вот так наворачивались на глаза непрошеные слезы слабости…

«Вальтер, Вальтер, что же ты натворил, сынок! – Отто горестно покачал головой, стараясь не поворачиваться лицом к старшему сыну. – Не захотел поговорить с отцом начистоту, не излил свои сомнения, а отрезал отца даже на фотографии. И дернули меня черти писать те несчастные телеграммы Цандеру! Надо было дать ему устный приказ еще там, в Виндхуке при отъезде. Но всего в жизни не предусмотришь, как не предусмотрел я слежки за собой со стороны верных вроде бы друзей. И вот – потерял сына, на которого так привык надеяться. Теперь нас трое против океанской тьмы и ненадежных матросов. Вряд ли Клауса и Марту можно серьезно брать в расчет, если вдруг заварится нежданная драка. И кто знает, как поведет себя боцман и в особенности Клаус, на которого я так много поставил! Будет ли верен или ударит в спину, как тот в веках проклятый Брут… Дорого бы я заплатил, чтобы узнать, не замышляет ли команда что-нибудь против нас. Через кого узнать? Через Майкла? Но эта Горилла и есть самая верная кандидатура на роль мятежного вожака – точь-в-точь старый Сильвер, особенно если отрубить ему ногу! Через Клауса? Вряд ли. Матросы от него отвернулись, он для них отрезанный ломоть…»

– Да-а, сынок, что-то я не учел с самого начала, – вслух подумал Отто, пыхнул сигарным дымом, оглянулся. Роберт, посматривая на картушку компаса, вел яхту вдоль опасной зоны рифов, над которыми в бледно-желтом свете луны виднелись пенистые буруны разбивавшихся волн. Вновь заговорил о том, что вот уже несколько дней не покидало его мысли: – Надо было взять с собой еще двух-трех надежных ребят, хотя бы и сына Фридриха Кугеля. Да и Эрих, племянник Гюнтера Цандера, парень с крепкими кулаками и с железными нервами, не как…

– Сделанного не исправить, отец, – глухим голосом прервал Карл размышления отца, когда тот хотел с упреком вспомнить погибшего Вальтера. – Будем рассчитывать на собственные силы.

– Ты прав, сынок, – Отто похлопал Карла по спине, встал с кресла, чтобы немного размять ноги, прошел с бака к рубке. – Не устал, Роберт? Может, отдохнешь, а Карл подменит тебя?

– Дело для меня привычное, господин сенатор, – спокойно ответил рулевой, и Отто не сумел уловить в его голосе скрытых ноток неприязни или приглушенного раздражения. – В иные прогулки приходилось одному бессменно стоять у штурвала по восемь часов. Только и отдыха бывало, когда в рубку принесут поесть или чашку кофе покрепче выпьешь. А теперь мы меняемся каждые два часа. Не работа – сплошная прогулка!

– Ну не всегда же наше плавание – сплошное удовольствие. И вам приходится трудиться, когда налетает непогода… Хорошо бы теперь до возвращения в Мельбурн не попадать в полосу штормов, но, увы, это не в наших силах устраивать!

– Это уж так, господин сенатор, – покорно согласился Роберт и легонько крутнул штурвал, подправляя курс яхты. – Не мы властвуем над океаном, а он над нами, – сказал спокойно, но стараясь не встречаться взглядом с новоявленным хозяином яхты. Дункель заметил это, но не стал выяснять причину отчужденности, отнеся ее к тем мелким недоразумениям, которые произошли при встрече с китобоями.

«Получат вознаграждения все, так и улыбаться будут. И не один раз вспомнят добрым словом…» – пришло в голову такое решение. Он внимательно поглядывал вперед на море, где форштевень, приближаясь к заветному месту, словно карающий меч, рассекал незримые нити человеческих судеб, брошенных на темные волны самой загадочной богиней Клото[21].

* * *

Остров Старый Башмак они опознали около полуночи, когда он из бесформенного черного пятна превратился в кусок суши с более четкими очертаниями – до него осталось не более двух-двух с половиной миль.