Сокровища Призрачных островов: Карта и компас

— Сам не знаю, — его взгляд перетекал с фотографии на фотографию, хранящие влюбленные пары, живые, настоящие изображения, что не поблекнут, как людские чувства.

Сашка обессилено отвел взгляд от снимков, приглядевшись к автору. Лицо точеное, как у принцессы, уста тонкие, не румяная… но властная и, возможно, когда-то безжалостной была. Темно-русые волосы старательно собраны и заплетены в тугую косу, а глаза ясные, серые, и взгляд их пронзительный, стальной. Необычная женщина, красивая, но какая-то несовременная. Несовременная, как и ее темная одежда со шнуровкой на рукавах.

Парень поймал себя на мысли, что даже на площади возле Императорского дворца сегодня ни у кого не было такой красивой одежды.

Аля подошла к самой большой фотографии. Она — блондинка, высокая, длинноногая, статная. Бежит к нему, тянется, но коснуться не может, словно стена между ними и не суждено им встретиться. А он и не смотрит не нее, словно ни преграду, ни любимую увидеть не властен.

— Эмиль, — пальцы фотографа соскользнули по изображению мужчины. — Луиза, — Аля рисовала в воздухе сердце, накрывающее изображение женщины. — Я сделала этот снимок за полгода до того, как должно было случиться несчастье. Это фото их спасло. Они здесь сейчас, в моем доме, за стеной, — она кивнула на дверь, ведущую в другую комнату.

— Ты предсказываешь будущее? — удивился Сашка. — Как?

— Я не предсказываю будущее, — покачала головой она, и наполовину расплетенная коса соскользнула с плеча. — Но я иногда вижу его и могу сфотографировать. Остановив время на миг, можно повернуть его течение иным путем. У меня есть фотография и из твоей жизни.

Женщина взяла растерянного парня за руку и подвела к противоположной стене. С фото на него смотрела Маринка. Еще счастливая, еще родная…

— Маринка! — он качнулся к изображению.

— Нет, это прошлое, — фотограф удержала его руку, пальцы не коснулись изображения лица девушки. — Твое будущее в ином.

Аля оставила его и открыла дверь в соседнюю комнату.

— Эмиль, Луиза, Жак, — позвала она.

Мужчина и женщина в сопровождении белокурого мальчика, которого Сашка сегодня уже видел, вошли в зал, задрапированный черной тканью, чтобы солнечный свет не портил таинственность фотографий. В жизни Луиза была еще красивее, чем на фотографии, но ее красота словно отбирала жизнь у ее любимого, делая невыразительным его лицо, словно та злая красота затмевала все вокруг.

Аля села на стул подле черного стола, накрыла что-то ладонью.

— Повтори, Жак, для этого господина то, что мне сказал, — едва слышно и совсем не властно попросила она.

— Я слышал, как мой отец говорил, что сегодня ночью, когда горожане будут смотреть на соревнования сказителей и музыкантов, солдаты пройдут по городу, забирая всех, кто…

Мальчик не смог повторить то, что она просила.

— Всех, кто хоть раз поминал недобрым словом Императора, — твердо закончила за него Луиза.

— А кто его отец? Советник Императора? — фыркнул Сашка, невольно залюбовавшись красотой Луизы. — И при чем здесь я?

— Его отец — палач во дворце, — твердо ответила хозяйка выставки.

А Луиза лишь соблазнительно улыбнулась.

— А ты любил, не так ли? Любовь — слабость. Слабые не могут служить Империи.

Сашка отшатнулся от блондинки.

— За такие слова нас… — он неожиданно осознал, что Луиза, объятая злой красотой, ему намного ближе, чем толпа, в которой он стоял час назад.

Аля засмеялась, но как-то надтреснуто — так звенит надбитый бокал.

— Сашка, пойми, тебя осудили раньше, чем ты нас увидел. Желаешь превратиться в еще одну статую во дворце? Или на площади? — ее ясные серые глаза сверкнули злобой: она знала о статуях намного больше, чем могла сказать ему.

И Сашка это понимал.

— Статуи подарены гостями столицы, — пролепетал парень, у него голова закружилась.

— Статуи — это люди, — заверил Эмиль.

— Это невозможно. Я не верю… — но Сашка уже поверил.

— А это возможно? — развела руками фотограф, зовя в свидетели все свои работы.

— Нет, — прошептал парень, головокружение прекратилось, когда взгляд остановился на больше не родных зеленых глазах Маринки с фото.

Воспользовавшись его растерянностью, Аля поднялась, собрала фотографии со стола.

— Вы уедете из города сегодня же. Сейчас. Вместе. Вот фото, найдите эту женщину, и вы найдете намного больше, чем сейчас можете представить, — она протянула Эмилю один из снимков.

Глянув на изображение, Эмиль передал фотографию Сашке.

На фото в пол-оборота стояла темноволосая синеглазая Ирина. Глаза улыбаются, а море за ней штормит, и далеко-далеко, почти сливаясь с горизонтом, волны баюкают корабль с черными парусами. Или это просто наваждение?..

— А вы? — Сашка не сразу понял, что фотограф с ними не поедет.

— Я должна остаться в городе со звериным взглядом. Я хочу взглянуть ему в глаза.

Даже Эмиль и Луиза удивились: никто так не называл великолепную пышную столицу, в которой они родились.

Они не решались уйти, что-то еще оставалось не высказанным.

— Ну, чего вы стоите! — слегка прикрикнула на них Аля, и ее глаза сверкнули огнем, каким не может светиться человеческий взгляд. — Идите же! Прощайте!