Сокровища скифов

— О, волноваться не надо. Я не столь кровожаден, как это может вам показаться. Без вас Люба вряд ли продолжит поиски и, скорее всего, уедет из города. После этого я вас отпущу. И денег дам на билет.

Дедушка производил впечатление человека привыкшего держать своё слово, и у меня отлегло от сердца. Ладно хоть так…

3

Белый чудик вновь надел на меня повязку и повёл в заточение. Где находилась обещанная комната раздумий — в этом здании или в каком-нибудь овраге за городом — для меня значения не имело. Из разговора с господином Глыбой я понял, что Любаша не у него. Пока, во всяком случае. Возможно, похищение моей любимой женщины в его планы не входило, возможно, ей удалось по счастливой случайности избежать встречи с чудиками. Не важно. Главное: она была на свободе и, надеюсь, в безопасности. Ещё я понял, что наш конкурент топчется на месте и знать не знает где искать священные артефакты скифов. Мы, конечно, тоже не знаем, но мы хотя бы что-то делаем, а он, по всей видимости, только подглядывает за нами да строит козни за спиной Любаши. Нечестно это.

Итак, участие моё в поисках сокровищ самым неожиданным образом подошло к концу. Помогать этому Глыбе я не собирался и с полной уверенностью мог воскликнуть: До свиданья, приключения! Сказать, что я очень расстроился, значило ничего не сказать. Не хочу показаться нескромным, но, по моему мнению, я был на полпути к раскрытию тайны сокровищ. И в тот момент, когда мне как воздух требовалась помощь Любаши, меня мало того, что оставили без обеда и похитили, но и лишили возможности реализовать свои скрытые возможности в деле археологии. Вот и помогай людям после этого.

Я очень обиделся на Любашу. Наверное, так же, как она на меня, когда я выгнал её из своего номера. Но у меня была необходимость закончить своё образование, дабы лучше узнать суть дела и ещё на шаг приблизиться к заветной цели. А какая необходимость бросать меня была у неё?

Я очень обиделся, очень и, возможно, именно это помешало мне сразу понять, что произошло. Сначала я услышал лёгкий вскрик, потом что-то упало и с грохотом покатилось по лестнице, будто мешок с металлоломом, а потом стало тихо…

Тишина — состояние относительное. Многие думают, что это просто отсутствие звука, и будут неправы. В действительности понятие «тишина» заключает в себе большое количество компонентов, так как тишина бывает гробовой, многозначительной, звенящей и даже восторженной. Тишина, которая возникла после падения мешка, мне показалась пугающей. Какое-то время я стоял и ничего не делал. Затем пошевелил плечами, сделал шаг в сторону и прижался спиной к шероховатой стене. Что бы ни послужило причиной услышанного мною грохота, в первую очередь я решил побеспокоиться об устойчивости. Прижавшись к стене, я поднёс руки к лицу и снял повязку.

Я стоял на краю лестничного пролёта и смотрел вниз. Белый чудик лежал на нижней площадке, раскинув руки в стороны и повернув голову на бок, и не двигался. Как он умудрился свалиться и собрать десять ступенек — поскользнулся или просто оступился — неизвестно, но сам факт был на лицо. Тоже мне провожатый! Я медленно спустился, склонился над ним и нащупал пальцами живчик на его шее. Живчик дёргался тихо, но регулярно, из чего я сделал вывод, что жить он будет. На умирающего он не походил, и если бы не огромная набухающая на лбу красно-сизая шишка, можно было подумать, что он спит.

Ветер свободы ударил мне в лицо — никогда не думал, что он настолько свеж и приятен. Чудик не шевелился, никаких других врагов вокруг не было, и я был полностью предоставлен самому себе. Понимая, что совершаю неблаговидный поступок, я торопливо обшарил чудиковы карманы и извлёк на белый свет толстый бумажник и пистолет марки «огнестрельное оружие». Более точного названия я не знаю, ибо хоть и служил в армии, но с тех пор прошло почти двадцать лет. Пистолет я сунул за пояс брюк, прикрыв рукоять складками рубахи, потом открыл бумажник и проверил наличность. Наконец-то у меня были деньги на обед! Отто фон Глыба хорошо платил своим сотрудникам, я насчитал шесть пятихаток и ещё мелочь в сотках и полтинниках.

Пустой бумажник я вернул на место — чужого мне не надо — а деньги спрятал в грудной карман рубашки и оглянулся. Направо тянулся длинный полутёмный коридор, слева манила свободой деревянная дверь. Я осторожно подкрался к ней, прижался ухом и прислушался. Судя по доносившимся звукам, дверь вела на улицу, скорее всего во двор какой-то организации или предприятия, потому что кроме обычного урчания автомобильных моторов я услышал грубый мужской голос. Мужчина, не стесняясь выражений, отчитывал кого-то, грозя выговором и увольнением. Видимо, здорово его достали.