Сокровища Валькирии. Страга Севера

— Пожалуй, ты права, дорогая, — отозвался тот. До этого мгновения полковник воспринимал ее как служанку, помощницу, секретаря, но обращение «дорогая» указывало на брачные отношения. Это неожиданным образом поразило его. Не приходило в голову, что у этого человека может быть еще какая-то личная жизнь.

Однако полковник тут же мысленно поправил себя: да, разумеется, почему бы нет? И его женой может быть только такая необыкновенная женщина! Об этом он мог бы догадаться еще по дороге сюда, — и по ее поведению, по образу ее мышления возможно было заранее составить представление о муже...

— Мне хотелось бы вернуться теперь к началу нашей беседы, — проговорил Майкл, когда дубовая дверь тихо затворилась за его женой. — Да, я стал у вас на пути. И простите, что пришлось прибегать к некоторым способам давления на личность. Мне нужно было испытать вас на предмет пассионарности. Наша встреча состоялась лишь потому, что вы достойно прошли эти испытания. Теперь о главном: почему вы считаете поиск золотого запаса делом бесперспективным?

Вишневый напиток, будто вино, слегка закружил голову...

Он взял себя в руки.

— Извините, мистер Прист... То, что вы спрашиваете, является государственной тайной. Я не могу перешагнуть через долг государственного чиновника.

— Прекрасно, это мне нравится, — проговорил он. — Тогда прошу вас, ответьте на такой вопрос: почему сегодня ночью, когда вы приехали на дачу к своему патрону, не вошли в дом?

Полковник будто снова укололся о розовый куст. Он не подозревал, что за ним ведется наблюдение. Он даже не подумал об этом: поскольку всю дорогу шел на большой скорости, под красный свет, всякая слежка исключалась. К тому же на территорию дачного городка было невозможно проникнуть незамеченным, на каждом шагу проверяли документы...

— Вы же ехали к нему для консультации перед нашей встречей, не так ли?

— Да, это так, — подтвердил полковник и почувствовал, как в душе что-то оборвалось. Он понял, почему задан этот вопрос. Майкл как бы ответил сейчас за него: государственную тайну составляют те три человека, одетые наподобие римских патрициев. Вопреки всякой здравой логике, единожды собравшись, они могли решить и судьбу золотого запаса, и организацию специального отдела по его поиску, и режим секретности.

Полковник служил этой троице лакмусовой бумажкой: если не вышел на след, если ничего не нашел, значит, все в порядке.

Его отдел будет существовать до тех пор, пока не потребуется «найти» исчезнувшее золото. Можно было заниматься чем угодно — партийной кассой Бормана, экспериментами с Зямщицем и парапсихологом, собирать опята, спать на сеновале...

— Нет, вы можете не отвечать, — заметил Майкл его затруднение. — Все равно это вопрос больше риторический... В таком случае я хотел бы поделиться с вами одним из своих предположений по поводу утечки золота из России. Если хотите, получить вашу профессиональную оценку. Все-таки вы занимаетесь этой проблемой два года.

Он взял со стола листок с машинописным текстом и протянул полковнику. Арчеладзе прочитал краткое изложение версии, озаглавленной одним словом «Интернационал».

— Что вы подразумеваете под этим словом? — спросил он.

— Перерожденный Коминтерн, корпорацию некоторых крупнейших транснациональных банков, которые в свое время вкладывали деньги в революции от свержения монархов до установления диктатуры пролетариата, — пояснил Майкл.

— Вы считаете, что он жив? — И опять полковник ощутил вспышку, некое озарение, вызванное ассоциацией со словом.

— Безусловно жив, — проговорил Майкл, — В ином образе, с новыми идеями, но со старыми замыслами мирового господства... Впрочем, одного представителя Интернационала вы знаете, он находится здесь в Москве.

— Я знаю? — изумился полковник. — Кто же это?

— Кристофер Фрич. Благодаря вам, Эдуард Никанорович, мне удалось найти с ним общий язык, — сообщил Майкл.

Полковник отказывался что-либо понимать.

— Почему благодаря мне?

— Ваши люди блестяще сработали в фирме «Валькирия», и я признателен вам за помощь.

Полковник неожиданно вспомнил парапсихолога, который уверял, что всякое его действие уже давно служит во благо «вишневому»...

— Прошу вас, господа, в зал! — весело объявила хозяйка дома, опять неслышно появившись за спиной. — Спиртные напитки и легкий ужин я подам к камину.

Полковнику сейчас не хватало только живого огня...

Если это было не голым расчетом, тончайшей психологической обработкой, то все, что происходило в доме, следовало отнести к области гениальности. Или к провидению.

Дара поднесла Мамонту чашу с теплой водой. Он вымыл руки и принялся разрывать обжаренное на огне мясо. Это была молодая парная свинина с хорошо зажаренной корочкой. Крупно нарезанный лук, тертый хрен и черный «бородинский» хлеб стояли на столе в деревянных блюдах. Это была простая и вечная мужская пища, лишенная всякого изящества, но обладающая первозданным, естественным вкусом. И неотъемлемо вписывалась сюда простая русская водка.

Все это называлось легкий ужин...

— Останься с нами, — попросил Мамонт, моя руки после разделки мяса. — Укрась наше общество.