Сокровища Валькирии. Страга Севера

— Простите, господа, — с достоинством проговорила она, — мне все это нравится. Но для меня это слишком грубо — есть руками.

— Да, извини, дорогая. — Мамонт проводил ее до порога и поцеловал руку. — Время — три часа ночи, тебе нужно отдохнуть.

— Но у нас в доме гость, — улыбнулась она и исчезла. Мамонт вернулся к камину и сел за стол.

— Приступим, Эдуард Никанорович? Вы, наверное, проголодались?

— Завидую вам, мистер Прист, — тихо проронил полковник, глядя в огонь. — Да, я завистливый человек. Я только мечтаю о том, чем вы обладаете давно и привычно.

Мамонту хотелось сказать, что все имеющееся вокруг него и возле него, увы, ему не принадлежит. Даже «законная» жена... И что он сам уже давно не принадлежит себе.

— Я не ошибся в вас, — проговорил он. — Предмет зависти чаще всего движет человека к поступку, к достижению его. Это признак пассионарности духа. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.

— Спасибо вам, Майкл, — неожиданно сказал полковник. — Теперь я знаю, о чем мечтать генералу.

— За это и выпьем! — предложил Мамонт. — Чтобы всегда было о чем мечтать.

Водка и простая пища не годились для разговоров о сложных вещах, и Мамонт не хотел продолжать беседы, начатой в кабинете. Приятнее было ощущать, что вот сидят они, два матерых мужика, пьют, едят и говорят о таком же простом и вечном, как черный хлеб. Общая трапеза сближала людей лучше, чем общий интерес. Однако полковник бросил обглоданную кость в огонь и вымыл руки.

— Искать золотой запас — безнадежное занятие, — определенно сказал он и, отвлекшись на минуту, покусав губу, добавил для себя: — Все время не понимал, отчего дали полную свободу действий, но любые зарубежные командировки через Комиссара. Теперь понятно, почему через него. Мне просто перекрыли дорогу на Запад, чтобы я там не вздумал искать. А шифровками много не наработаешь, и люди там не мои, не проверенные — с бору по сосенке...

Простые пища и питье упростили и его речь.

— Считаете, что тысячу тонн золота можно перебросить через границу? — спросил Мамонт. — Это не посольский груз...

— Не считаю, а знаю, — уверенно сказал полковник. — И это еще пока даже не государственная тайна, а моя, личная, потому что об этом никто не знает. Могут лишь догадываться... Убежало российское золото, мистер Прист! Наверное, вы правы, это работа Интернационала. Какая еще международная организация заглотит такой кусок и не подавится? Банки вернули свои кредиты на революцию и с хорошим процентом.

— Каким же образом, Эдуард Никанорович?

— По нефтепроводу, в виде амальгамы... Был у меня информатор, он же исполнитель. Обещал ему тысячу долларов заплатить, а успел дать только пятьсот тысяч рублей...

— Старик Молодцов?

— Не понимаю, почему его убили после нашей встречи? — вместо ответа задумчиво проронил полковник. — Могли ведь и до нее... Не успели? Пожалуй, не успели... Взлохмаченный прибежал, торопился. Все, говорит, секретами торгуют, а у меня только вот это, больше продать нечего. Дай денег, говорит, голодаю... Старики голодают, а золото, как нефть, уже по трубам гонят. Запросил дело в Прокуратуре — опять через Комиссара! До сих пор тянут... Впрочем, что дело? Если найду, это будет обыкновенный исполнитель, наемник, которому заплатили миллион... Утекло наше золото. Как в школе учили? Золотой запас страны — это труд нации, сконцентрированный в металле.

Мамонт дал ему выговориться и осторожно спросил:

— Ошибки быть не может?

— Исключено, — заявил полковник. — Недалеко от Ужгорода есть контрольно-измерительная станция. Возможно, теперь ее и нет... Я нашел там специальное оборудование, перепускной клапан. Металлометрический анализ соскобов со стенок показал наличие золота.

Мамонт не ожидал от него ни такой откровенности, ни подобной информации.

— У вас есть возможности, поезжайте на Запад, — внезапно посоветовал полковник. — Вы там как рыба в воде... Мне не дадут и шагу сделать из страны.

— А вы передадите мне свою агентуру? — спросил Мамонт.

— Там не мои люди, — посожалел тот, однако махнул рукой: — Хотя что вам, обломаете, возьмете на крюк — никуда не денутся.

На пороге очутилась Дара, на сей раз с пустыми руками; это означало, что время встречи закончилось. Полковник понял, встал, развел руками:

— Хорошо было возле вашего очага... Словно в будущем побывал.

— Надеюсь, это не последняя встреча, — Мамонт вложил в его карман визитную карточку с кодом радиотелефона.

— Для меня много неясно в настоящем, а уж о будущем и говорить нечего, — медленно вымолвил Арчеладзе. — Но лучше служить будущему, по крайней мере, всегда есть надежда.

— Спасибо, Эдуард Никанорович, — Мамонт пошел провожать его до двери. — То, что принадлежит России, должно принадлежать только ей. Либо никому.

— Но в России его не ищите, — еще раз предупредил полковник. — Мы прохлопали свой труд, сконцентрированный в металле.

— И вы не ищите, — Мамонт протянул Арчеладзе золотой значок НСДАП. — Это сейчас принадлежит будущему. А значок возьмите себе на память.