Сокровище

- Я хочу, - торжественно начал Юзеф, - чтобы ты хотя бы попробовал осознать, на пороге каких великих событий мы стоим. Слышишь?

Мануэль прислушался.

- Часы тикают.

Юзеф покачал головой.

- Это – ход истории. Каждая секунда приближает нас к тому заветному моменту, за которым – вечность, - иезуит сел на кровати. – Кто ты? Пыль земная. Трава придорожная. Но! Скоро твое имя узнает весь мир. Узнает и замрет в трепете.

Убийца кивнул.

- Поэтому – успокойся, - продолжал Юзеф. – Предоставь судьбе делать свое дело.

- Мне было бы спокойнее не полагаться на судьбу, а сделать все самому, - если умиротворяющие речи иезуита и подействовали на Мануэля, то не до конца.

- Не стоит решать проблему силой, если можешь достичь того же результата смирением, - увещевал Юзеф. – Нам надо затаиться.

Убийца сжал огромный кулак; так, что громко хрустнули суставы.

- Но какой в этом смысл? Ведь мальтийцы про нас уже знают!

Ответ его обескуражил.

- Да. В этом и заключается план.

3.

- А что, если это – просто цифры? – Марина обвела мальтийцев торжествующим взглядом.

- Что вы имеете в виду? – не понял командор.

- Павел Первый увлекался нумерологией, - пояснила Марина. - Он считал, что его счастливое число – четыре. Не знаю, насколько оно было счастливым, но цифра четыре действительно играла определенную роль в его судьбе. Например, он царствовал ровно четыре года, четыре месяца и четыре дня. Это – факт! И, кстати, среди его убийц было четыре мальтийских рыцаря.

Командор встряхнул кудлатой головой.

- Я пока не пойму, куда вы клоните.

- А вот куда, - отозвалась Марина. – Мы смотрим на текст. Пять стихов из одной и той же главы. А что, если все гораздо проще? Пожалуйста, перепишите цифры! – обратилась она к Валентину.

Валентин коснулся клавиатуры; на экране, под текстом, появилась отдельная строка, состоящая из одних только цифр.

2:2, 2:3, 2:4, 2:5, 2:6.

Марина удовлетворенно кивнула и показала на экран.

- Посмотрите! Цифра «два» повторяется. Это – номер главы. Главная цифра. Основание. А два, три, четыре, пять, шесть, - подчиненные цифры. Номера стихов. Степени. Валентин!

Но Валентин уже понял, что от него требуется. На экране появилась новая строка.

2², 2³, 2⁴, 2⁵, 2⁶.

- И что нам это дает? – спросил командор.

- Не торопитесь! – ответила Марина. – Пожалуйста, возведите в степень!

Пальцы Валентина запорхали над клавишами; на экране возникла новая строка.

4, 8, 16, 32, 64.

- А так – понятно? – Марина лукаво посмотрела на командора.

- Не совсем, - признался тот. – Зачем вы пичкаете нас элементарной арифметикой?

- Это – не арифметика, - пояснила Марина. – Это – числовая последовательность. Код. И он указывает на вполне определенное место. Точнее, здание.

- Какое? – нетерпеливо спросил командор.

- Резиденция Мальтийского ордена, - ответила Марина.

Командор глубоко вздохнул; он не скрывал своего разочарования.

4.

Просыпаться в этот раз было особенно тяжело. Виноградов словно бежал по узкому гулкому тоннелю, а он все не заканчивался; и даже не думал заканчиваться. Впереди не брезжил свет; напротив, сзади подступала тьма: тихая, безмолвная. Абсолютная. Она не мчалась по пятам, не делала резких прыжков и не неслась стремительным потоком; она – медленно струилась, будучи совершенно уверенной в том, что рано или поздно обязательно настигнет беглеца. И эта уверенность – пугала больше всего.

В какой-то момент Виноградов оступился и упал; тьма подкралась и нежно облепила его левую ногу; густая и черная, как смола. Виноградов попробовал высвободить ногу и – не смог. Дернул сильнее, но – напрасно; он увяз во тьме, как муха – в патоке. Виноградов пришел в ужас: он напряг все силы, закричал и… Проснулся.

Но – не в холодной испарине; это было бы художественным преувеличением; его тело было покрыто выступившей лимфой и гноем. Первым делом Виноградов приподнял голову и посмотрел на левую ступню: она потемнела; была не черной, но – синей с блестящим красноватым отливом. Виноградов попробовал пошевелить пальцами на ноге – и не смог. Отчаяние овладело им.

Краем глаза Виноградов уловил какое-то движение; измотанные нервы ощетинились; с губ готов был сорваться крик, но… Виноградов увидел, что это – Скворцов. Облегчение накрыло волной жара; Виноградов откинулся на подушку и прохрипел.

- Воды!

Сердобольный Скворцов поднес к его губам трубку; Виноградов, захлебываясь, сделал несколько глубоких затяжек физраствором; стало немного легче. Успокоив дыхание, он спросил.

- Ты так и сидел здесь?

Скворцов кивнул.

- Мог бы прилечь.

- Я хотел, чтобы вы, проснувшись, увидели знакомое лицо, - сказал Скворцов.

- В моем положении это совсем немало, - благодарно отозвался Виноградов. – Спасибо! Долго я спал?

- Достаточно для того, чтобы восстановить силы. Три часа.

- Непростительно много, - пробурчал Виноградов. – Есть новости из Фетиньино?

- Я не жду оттуда новостей, - ответил Скворцов. – То, что мы послали туда людей, - скорее, мера предосторожности.

- Ты хотел сказать – жест отчаяния? – уловил суть Виноградов.

Скворцов быстро переменил тему.