Сокровище

Проблема заключалась в том, что вор никак не мог вспомнить, какой именно Лизе принадлежал телефонный номер, с которого пришла СМС-ка. Но все-таки человеку свойственно верить в лучшее; поэтому, отправляя ответ, он думал о «Жозефиночке», а от мадемуазель «разные уши» собирался сбежать, едва поздоровавшись.

40.

- Откуда я знаю, что вам можно верить?

Старик стоял на пороге, преграждая вход в квартиру. На вид ему было лет восемьдесят; красные слезящиеся глаза, плохо выбритые щеки и шея, больная кожа и неестественная худоба говорили о том, что жил он один, и ухаживать за ним было некому.

Марина достала университетское удостоверение.

- Посмотрите, Николай Теодорович! Я – ученый. Историк.

Старик презрительно поджал губы.

- А мне-то что?

Виктор мягко отстранил Марину.

- Скажите, вы доверяете отцу Иакинфу? Его рекомендации будет достаточно?

- Конечно. Он – мой духовник.

Виктор показал листок, который ему дал доминиканец.

- Узнаете? Это – его рука. Если хотите, можете позвонить, - Виктор достал мобильный и протянул старику.

Старик взял листок и, держа на отлете, посмотрел на почерк.

- Да. Его, - сказал он, возвращая листок. – Проходите!

Марина и Виктор вошли в квартиру. Марину неприятно поразили прогнившие полы, отсыревшие стены с отслаивающимися обоями и почерневший облупившийся потолок. Но еще более был неприятен стойкий запах запустения и тлена.

Старик привел их в комнату; на незастеленной кровати валялось скомканное грязное белье; на табуретке рядом с изголовьем – стоял помутневший стакан с водой, и лежали вповалку пузырьки с таблетками.

- Мы хотели бы увидеть Мальтийскую Библию, - сказал Виктор.

На лице старика отразилось сомнение.

- Поверьте, наши помыслы чисты, - поспешила добавить Марина.

- Надеюсь, - проскрипел старик.

Он поднял подушку с засаленной наволочкой; на кровати лежала Библия. Одного взгляда Марине было достаточно, чтобы понять: та самая! Переплет, конечно, потускнел и из некогда алого превратился в бурый; как запекшаяся кровь; но серебро в форме мальтийского креста кое-где еще проступало на обложке. Марина посмотрела на Виктора и отметила, что он тоже понял: это – она!

Старик бережно гладил книгу; не каждая мать с такой нежностью гладит свое дитя.

- Николай Теодорович! – сказал Виктор. – Мы хотим ее купить. Продайте!

Старик глухо закаркал. Сначала Марине показалось, что он смеется, поэтому поспешила улыбнуться, рассчитывая завоевать его расположение; но уже в следующую секунду поняла: это не смех, а плач.

Карканье прекратилось; старик утер глаза краем простыни.

- Вы знаете, - сказал он. – У меня была сестричка. Старшая. Зоя. Хорошая девочка. Я ее очень любил, и она меня любила. Папа ушел на фронт. Потом мы узнали, что его убили в первый же день. Он плохо видел и был неуклюжий. А мы вместе с маменькой остались здесь. В блокаду. И голодали, конечно. Зоиньке не хватало. И она – плакала по ночам. А потом – и днем плакала. А потом – плакать перестала. Умерла. Маменьке тогда предлагали продать Библию. А она – отказалась. Сказала, что смерть – ждет каждого. А в этой книге – жизнь вечная. И как же вы ее хотите купить? У вас таких денег нет. И ни у кого нет. И не будет.

Виктор понимающе кивнул и положил руку старику на плечо.

- Хорошо. Тогда – дайте нам ее. На несколько дней.

Старик покачал головой.

- Не могу. Вы, наверное, видите, какой тут бедлам? Это – не потому, что я – неряха. Просто сил нет. Я умираю. И хочу, знаете, как маменька. С этой Библией на груди.

Старик закашлялся. Он потянулся к табуретке, чтобы взять один из пузырьков; задел дрожащей рукой стакан, и тот опрокинулся.

Марина подбежала и подняла стакан.

- Я принесу воды, - сказала она и вышла.

Виктор вышел следом.

На кухне Марина открыла кран; отчетливо пахнущая хлоркой вода гулко ударила в металлическую раковину с потрескавшейся эмалью. Марина подумала о том, что для несчастного умирающего старика Библия представляла едва ли не большую ценность, нежели для Мальтийского ордена – их сокровище.

Вошел Виктор.

- Нам нужен этот экземпляр, - сказал он.

- Да, я знаю, - ответила Марина. - И что вы намерены делать?

- Забрать.

- Как? Хотите убить несчастного старика? Это же – грех! Какой вы после этого рыцарь?

- Конечно же, я не собираюсь его убивать. Просто обездвижу. Ради высшей цели я готов это сделать.

- Вы только что ругали за это иезуитов. Так нельзя. Я вам не позволю!

Марина наполнила стакан и ушла обратно в комнату.

Марина дала старику таблетки, он с благодарностью взял из ее рук стакан и запил.

- Николай Теодорович, - ласково сказала Марина. – Можно, я взгляну?

Старик слегка отодвинулся; Марина наклонилась и обеими руками, уважительно и очень осторожно, взяла Библию. Старик еле заметно улыбнулся.

- Если позволите, мы сделаем несколько снимков, - сказал вошедший Виктор.

Старик махнул рукой – мол, валяйте! – прилег на кровать и закрыл глаза; выглядел он неважно.