Сокровище

– Я приму душ, – говорю я. – Ты не мог бы заказать еды в номер, пока кухня работает? Пока мы сидели внизу, я была так взвинчена, что почти ничего не съела.

– Я это заметил. – Он гладит мои кудри. – Что именно ты хотела бы съесть?

– Что-нибудь съедобное, – отвечаю я, потому что сейчас мне подойдет любая пища, чтобы прекратить урчание в животе.

По-быстрому приняв душ и съев несколько горячих сэндвичей с сыром, я задергиваю плотные шторы и ложусь в кровать. Несколько минут спустя ко мне присоединяется Хадсон, все еще немного влажный после душа.

Но меня это не смущает. Когда он тянется ко мне, я сразу же переворачиваюсь и сажусь верхом на его бедра.

Он шепчет мое имя, запускает руки мне в волосы и мягко притягивает меня к себе для поцелуя. Затем мы снова переворачиваемся, так что я оказываюсь снизу, а он сверху. Он опирается на локти и смотрит на меня с обжигающей страстью в глазах.

– Давай, – шепчу я, вздернув подбородок и запрокинув голову, чтобы он мог взять то, что я так отчаянно хочу ему дать.

Он не отвечает и не произносит ни слова, но его ладонь ложится на мою ключицу, а пальцы нежно поглаживают пульсирующую точку у основания шеи.

Его глаза кажутся темнее обычного, его синих радужек почти не видно из-за расширившихся зрачков. Я чувствую, что он голоден, чувствую, что голод грызет его изнутри. Но он все так же смотрит на меня, все так же не шевелится, и только его пальцы продолжают медленно – о, так медленно – поглаживать мою вену.

Его глаза, кожа и волосы поблескивают в тусклом свете прикроватной лампы. Он пристально смотрит на меня, приоткрыв рот, чтобы я могла видеть кончики его клыков, касающихся полной нижней губы, и я ощущаю в себе такой же голод, какой читаю в его глазах.

– Хадсон, – шепчу я его имя, чувствуя ноющую боль, которая пронзает меня целиком.

Я ощущаю острое желание, жгучую потребность, мне отчаянно хочется обладать им – во всех смыслах.

– Пожалуйста, – шепчу я, сплетая его ноги со своими, и, выгнувшись, прижимаюсь к нему.

– Пожалуйста что? – так же шепотом отзывается он, и в его тоне звучит лукавство, от которого моя жажда становится еще более жгучей.

– Сделай это. Я хочу… – Мой голос пресекается, и от его выдержки не остается и следа.

Глаза Хадсона вспыхивают, и его клыки молниеносно прокусывают мою кожу.

Меня пронзает наслаждение, когда он начинает пить мою кровь, и я хочу, чтобы он не останавливался. Никогда.

Мои руки вцепляются в него, притягивают его ближе.

Мое тело обвивается вокруг него.

И кровь в моих жилах ярко сияет, как парад на Марди Гра, и с каждым его глотком меня охватывают шум, хаос и радость.

– Еще, – шепчу я, прижимая его к моей вене. – Еще, еще, еще.

Я чувствую, как его губы обхватывают чувствительную кожу на моей шее, и он начинает пить еще более жадно, еще более ненасытно.

Я отдаюсь ему, отдаюсь этому, предлагая все, что есть во мне, чтобы доставить наслаждение ему и себе. Еще, слышится в глубине моего существа. Еще, еще, еще.

Но это Хадсон, мой Хадсон, и его забота обо мне всегда будет брать верх над его собственным удовольствием, и он отстраняется – слишком рано.

– Нет, – хнычу я, хватаясь за него, но с ним этот номер не проходит, хотя он еще теснее прижимает меня к себе. Он осторожно зализывает следы укуса, заживляя их.

Затем он скользит по моему телу вниз, оставляя за собой жгучий след из поцелуев. Блеск клыка, рывок, и мои трусики исчезают. Затем он таким же образом двигается по моему телу вверх. Скользя медленно и целеустремленно.

Я вскрикиваю, и он делает паузу, глядя на меня своим глазами с тяжелыми веками и расширенными зрачками, которые каким-то образом придают ему еще бо`льшую привлекательность.

– Что? – спрашивает он и, наклонившись, целует меня так, что все внутри трепещет от экстаза.

– Еще, – выдавливаю из себя я. – Пожалуйста. Еще, еще, еще.

Он лукаво улыбается, и я вцепляюсь в его плечи и, выгнувшись, приникаю к нему.

И затем он дарит мне все, о чем я просила, и ведет меня выше, выше, выше.

Пока не исчезают вчера и завтра.

Пока не остаемся только он, и я, и пламя, которое бушует между нами, с каждой секундой становясь все жарче, все неистовее.

Наконец он доводит меня до высшей точки наслаждения.

Я открываю глаза и купаюсь в пылком тепле его взгляда. Я улыбаюсь ему и вожу пальцем по его чувственной нижней губе.

– Я люблю тебя, – шепчу я, и все во мне жаждет его. – Я так тебя люблю.

– Грейс, – шепчет он. – Моя Грейс.

Это и просьба, и требование, и есть только один ответ, который я могу на это дать:

– Да.

Он встает, выключает лампу, чуть приоткрывает окно, чтобы в комнату могла пролезть Дымка, запирает дверь и берет из мини-холодильника бутылку воды, пока я сонно наблюдаю за ним.

– Вот, возьми, – говорит он, протягивает мне воду и снова ложится в кровать. – Тебе надо попить.

– По-моему, тебе просто нравится командовать, – подначиваю его я, открыв воду и сделав большой глоток.