Сокровище

Нас окружает несколько гвардейцев – я слышу это по звуку то ли ботинок, то ли сапог, когда их подошвы хрустят по гравию. К тому же я слышу несколько разных голосов.

Я пытаюсь определить по этим голосам, сколько гвардейцев нас сторожит, но голоса становятся то громче, то тише, то приближаются, то отдаляются так быстро, что всякий раз, когда мне начинает казаться, что я посчитала всех, оказывается, что я кого-то пропустила. Или посчитала кого-то дважды.

Вообще-то это не имеет значения – ведь мы не собираемся пытаться сбежать теперь, когда мы подошли так близко к Королеве Теней. Но мне все равно хотелось бы знать, сколько стражей нас окружает. Возможно, дело в том, что в глубинах моего подсознания я продолжаю искать способ убраться отсюда, если дела пойдут хуже, чем сейчас.

Мне не нравится, что я никак не могу дать им отпор. Тем более что столько людей, которых я люблю, тоже оказались в этой передряге.

Мы проходим сорок один шаг и поворачиваем направо. Проходим еще сто двенадцать шагов и поворачиваем налево. А затем поднимаемся на семнадцать ступенек, поворачиваем направо и проходим еще сто сорок пять шагов, после чего гвардеец, держащий мои руки, рывком заставляет меня остановиться, сделав это так грубо, что я начинаю бояться, что он вывихнул мне плечо.

– Эй, полегче! – пытаюсь крикнуть я, больше потому, что я в ярости, чем потому, что ожидаю, что он поймет меня – или что ему не плевать. Но это звучит как крик боли, а не ярости, что злит меня еще больше.

И когда он так же грубо снова дергает меня вперед, я, чтобы приободриться, начинаю фантазировать о том, как впечатаю в его мерзкую рожу каменный кулак.

Это приятная фантазия, но еще приятнее мне становится, когда я слышу, как он крякает от боли. Причем два раза.

Я понятия не имею, что с ним произошло – ведь я знаю, что ничего не сделала, – но он вдруг злобно шипит:

– Ты заплатишь мне за это.

Я не знаю, кому он это говорит, но поскольку с тех пор, как мы оказались здесь, он ведет меня, надо полагать, что эта угроза обращена ко мне. И я готовлюсь к худшему.

Вместо этого справа от меня слышится звук мощного удара, за которым следует приглушенное рычание, очень похожее на «отвали». А затем я слышу звуки потасовки и стоны моего стража, который, судя по всему, уже лежит на полу.

И тут я понимаю, что к чему. Хадсон возмутился, услышав мой вскрик боли, и – несмотря на повязку на глазах и связанные руки – позаботился о том, чтобы этого больше не произошло.

Сзади слышатся еще более громкие звуки потасовки, затем топот ног, бегущих к нам. Затем следует тошнотворный звук, как будто кого-то бьют битой или палкой. Бьют несколько раз.

– Перестаньте! – пытаюсь крикнуть я. – Перестаньте! Перестаньте!

Когда это не помогает и звуки ударов не стихают, я бросаюсь вперед, полная решимости заслонить Хадсона от того, чем его бьют.

– Перестаньте! – мычу я опять и получаю сильный скользящий удар палкой по плечу. Я сжимаю зубы, чтобы снова не вскрикнуть от боли и тем самым не привести Хадсона в большую ярость.

Но уже поздно. Он явно услышал, как гвардеец ударил меня, потому что даже с заклеенным ртом он издает такой грозный рев, что я застываю, и, похоже, не я одна, поскольку палка больше не опускается ни на него, ни на меня.

Вместо этого происходит еще одна рукопашная схватка, и палка со стуком падает на пол к моим ногам – и вслед за ней падает тот из стражей, который, судя по всему, размахивал ей.

Кто-то вскрикивает от боли, и сразу же раздаются два громких стона. А затем чье-то тело врезается в стену в нескольких футах от нас.

– Хадсон! – кричу я, боясь, что кто-то только что вырубил его.

Но Хадсон отвечает чем-то похожим на звук моего имени, и меня охватывает несказанное облегчение. Пока я не слышу, как в него врезается что-то еще.

Я снова пытаюсь заслонить его от гвардейцев. Но все двигаются слишком быстро, и, ничего не видя, я не могу сориентироваться. Меня пронзает ужас, все у меня внутри обрывается, на ладонях выступает пот, когда я представляю себе, что могут сделать с Хадсоном эти обозленные гвардейцы.

Я не могу этого допустить, никак не могу. Тем более что он затеял эту драку, чтобы попытаться помочь мне. Но я не знаю, куда идти, не знаю, как ему помочь. Я знаю только одно – что-то должно измениться, иначе ему здорово достанется. Как и всем нам. Потому что с этими стражами шутки плохи.

Я наклоняюсь, собираясь принять обличье горгульи и броситься туда, откуда доносится самый громкий шум, но, прежде чем я успеваю это сделать, все застывают, поскольку где-то неподалеку открывается дверь.

И чинный, чопорный голос объявляет:

– Королева соблаговолила принять вас.

Глава 67 Чертов кляп

Это сработало. Арест помог нам добраться до нее.

Это первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я слышу, что королева желает видеть нас.

А вторая – это то, что с нас наконец снимут эти теневые путы. И меня охватывает острое, невыразимое облегчение.