Сокровище

Она встает и начинает ходить взад и вперед как раз в тот момент, когда Хадсон начинает петь Should I Stay or Should I Go? [7] группы Clash. Секунду мы смотрим друг на друга, а затем начинаем смеяться. Потому что Хадсон, как всегда, идеально рассчитал время, когда надо запеть эту песню.

Отсмеявшись, Мэйси снова плюхается на кровать и прикрывает глаза тыльной стороной ладони.

– Они не понимают. Это так странно. Моя мать возвращается, и вдруг, ни с того ни с сего, у них появляется желание диктовать мне, как я должна одеваться, куда ходить, с кем дружить и как мне надо вести себя в школе

Она мотает головой с таким видом, будто до сих пор не может в это поверить.

– Я думала, что моя мать бросила меня много лет назад, а мой отец из-за обязанностей директора школы и своих отлучек, когда он якобы искал ее, был со мной почти что безучастен. А теперь они хотят просто сделать вид, будто ничего этого не было, просто продолжить с того места, на котором остановились много лет назад. Но это так не работает. Я больше не ребенок.

– Да, конечно. – Я накрываю ее руку своей. – Ты лучший человек и самая крутая ведьма из всех, кого я когда-либо знала. И они должны это понимать.

– Они вообще ничего не понимают. Вот в чем загвоздка. Они говорят, что любят меня, но на самом деле они любят ту милую маленькую девочку, которой я когда-то была. Ту, от которой никогда не было никаких хлопот и которая послушно делала все, чего они от нее хотели. Но та девочка умерла в темнице Двора Вампиров, и ее место заняла вот эта Мэйси – свихнувшаяся и совершенно не способная взять себя в руки.

От одной только мысли, что она, возможно, права, я прихожу в ярость. Потому что Мэйси – одна из лучших людей, которых я когда-либо знала, и она не заслуживает той боли, которая в последнее время обрушивается на нее. И совершенно точно не заслуживает, чтобы ее родители были настолько зациклены на идее о том, что она портит себе жизнь, забывая, что жизнь уже ее потрепала. Осознание этого сводит меня с ума.

– Во-первых, ничего ты не свихнулась, – возражаю я тоном, по которому видно, что я полностью в этом убеждена. – С тобой случилось много плохого, масса ужасных вещей, и ты научилась давать отпор. Мы обе этому научились – и, на мой взгляд, мы от этого выиграли, а не проиграли. Во-вторых, я считаю, что ты умеешь отлично держать себя в руках. Тебе пришлось столкнуться с трудностями? Да, пришлось. Ты сумела с ними справиться? Да, черт возьми, сумела. Нужна ли тебе помощь в решении эмоциональных проблем? Возможно. И в этом нет ничего постыдного. Возможно, кто-то должен объяснить это твоим родителям.

– Может, мне и правда нужна помощь, – говорит она, и на ее лице отражается такое облегчение, что у меня разрывается сердце. Облегчение оттого, что я верю ей. И облегчение оттого, что я верю в нее. И я непременно буду впредь во всем поддерживать ее независимо от того, останусь я в Сан-Диего или нет.

Я начинаю говорить ей об этом, но тут Хадсон переключается на We Will Rock You группы Queen, и его голос звучит хрипло.

– Господи, – стонет Мэйси, закатив глаза. – Пожалуйста, избавь этого парня от мучений до того, как он перепоет весь репертуар британских рок-звезд. Еще немного, и он примется за песни Spice Girls.

– А что, он наверняка сумел бы исполнить их хит Wannabie, если бы захотел. – Однако я встаю на ноги.

– Кстати, у вампиров сморщивается кожа, если они слишком долго сидят в воде? – спрашивает Мэйси. Когда я недоуменно смотрю на нее, она пожимает плечами. – Я просто спросила. Ведь пытливые умы хотят все знать.

– Ты можешь представить себе, чтобы Хадсон Вега выглядел сморщенным, как чернослив? – Я вскидываю брови.

– Вообще-то нет. Но именно поэтому я и задала тебе этот вопрос. Ведь тебе это известно лучше, чем кому-либо другому.

Постучав в дверь, я говорю себе, что все это звучит смехотворно.

– Мы закончили нашу беседу, – кричу я. – Ты можешь выйти.

Душ выключается сразу.

Десять минут спустя он наконец выходит из ванной, полностью одетый и, возможно, чуть-чуть сморщенный, хотя я, разумеется, ничего ему об этом не говорю.

– Нам надо найти Поло, – говорит он, надев ботинки. – И я хочу дать знать Ниязу, что мы вернулись, и повидать Дымку. Чтобы показать ей, что мы в порядке.

– Давай ты займешься этим, пока мы с Мэйси перекусим, – предлагаю я ему, идя в ванную, чтобы тоже одеться. – Мне ужасно хочется есть.

– Боже, мне тоже, – вставляет Мэйси. – Женщина не может жить на «Сникерсах». Отчасти потому, что человеку надо питаться полноценно, но в основном потому, что я съела свой последний «Сникерс» ночью, когда вернулась в свой номер.

– Пока ты будешь одеваться, мы разбудим всех остальных, – говорит Хадсон.

– Я, пожалуй, пойду накрашусь, – смущенно бормочет Мэйси. – Я не знаю… – И я понимаю, что она хочет сказать – возможно, она начала слегка расслабляться в общении со мной, но это не значит, что она готова предстать перед всеми без брони из густой подводки для глаз.

И Хадсон, моя безупречная пара, избавляет ее от необходимости что-то объяснять.