Сокровище

– Ты знаешь, кто у меня в рюкзаке, глупый! – отвечает она и снимает рюкзак с плеч. – Я знала, что ты вернешься, и держала ее рядом, берегла ее для тебя. Думаю, она не знает, кто ты – меня она не помнила, – но я рассказала ей о тебе.

Мое сердце колотится так, что я боюсь, оно разорвется прежде, чем она откроет этот рюкзак. Чтобы перестраховаться – а вдруг мы ошибаемся, – я придвигаюсь к Хадсону и сжимаю его руку. И молюсь, как уже давно не молилась.

– Давай, малышка, выходи, – ласково говорит Тиола, опустившись на колени и расстегнув пряжку рюкзака. – Хадсон наконец вернулся и хочет увидеть тебя.

Опять слышится воркование, на этот раз громче. Тиола сует в рюкзак руку и достает из него умбру, совсем маленькую, размером не больше грейпфрута.

У меня падает сердце. Это все-таки не Дымка – эта умбра слишком мала, чтобы быть той, которая не отходила от Хадсона все время, пока мы жили в Адари.

Но тут Тиола поворачивается и радостно восклицает:

– Познакомься с Дымкой-малышкой.

Она полна такого воодушевления, что практически выкрикивает имя умбры, протягивая ее Хадсону.

Сперва никто из них не шевелится. Они просто смотрят друг на друга, широко раскрыв глаза. Затем Дымка испускает громкий крик и бросается Хадсону на грудь. И, растянувшись так тонко, как она только может, взбирается по нему, пока ее маленькая мордочка не оказывается прямо напротив его лица, так что она смотрит ему в глаза.

Затем она что-то чирикает, чирикает, чирикает ему – я не понимаю, что значит ее чириканье, но очень похоже, что она ругается. Что касается Хадсона, то он не произносит ни слова. Не издает ни звука. Он просто смотрит на нее, как будто увидел призрак, а затем оседает на землю.

Когда колени у него подгибаются, я протягиваю к нему руки, пытаясь подхватить его прежде, чем он упадет, но уже поздно. Я оказываюсь на земле рядом с ним и Дымкой.

Я глажу маленькую умбру, но Дымка шипит на меня и отстраняется, чтобы касаться только Хадсона и ни под каким видом не касаться меня. По-видимому, несмотря на отсутствие воспоминаний, некоторые вещи не меняются никогда.

– Ты здесь, – произносит Хадсон, и в его голосе звучат изумление и радость. – Ты правда здесь.

Похоже, Дымка на своем собственном языке говорит ему то же самое. Она соскальзывает с его груди, и Хадсон подхватывает ее и гладит неясно очерченную щечку.

По словам Тиолы, Дымка не помнит его, и, быть может, так оно и есть. Но если я что-то и уяснила за последние месяцы, то это то, что сердце и душа человека помнят те вещи, которые сознание не смогло удержать. Если бы это было не так, я бы никогда не поняла, какую надпись надо выгравировать на застежке браслета, который я подарила Хадсону.

И сейчас, когда Дымка воркует, глядя в синие глаза Хадсона, очевидно, что какая-то часть ее существа очень даже помнит его.

Слава богу.

Однако в конце концов волнение этого воссоединения оказывается для Дымки-малышки непосильным, она сворачивается калачиком на сгибе руки Хадсона и крепко засыпает.

Когда она начинает довольно похрапывать, я опускаюсь рядом с ними на корточки и шепчу:

– Я же говорила тебе, что она будет здесь.

Он закатывает эти свои прекрасные синие глаза, но вместо саркастического замечания, которого я ожидала, говорит:

– Мне надо чаще слушать тебя.

– Извини, что? Что я только что услышала от тебя? – спрашиваю я, оглянувшись на наших друзей, которые занялись собственными делами, как только новизна этого зрелища – вида Хадсона, зачарованного детенышем-умброй, – прошла.

– Не верь ему, – говорит мне Джексон. – Он явно не в себе.

– Кто знал, что Хадсону придется отправиться в Мир Теней, чтобы найти существо, которое сможет так долго его терпеть? – хихикает Флинт.

– Извини, а я тогда кто? – спрашиваю я.

– Ты не в счет. Ты с ним сопряжена – что произошло каким-то мошенническим путем, – а я говорю обо всех остальных на нашей планете.

Хадсон показывает ему средний палец, но делает это так, чтобы этого не увидела Тиола и чтобы не побеспокоить Дымку. Затем он смотрит на Тиолу и говорит:

– Спасибо за то, что ты так хорошо заботилась о ней до моего возвращения.

Тиола улыбается и машет руками.

– Друзья всегда поступают так. Они помогают друг другу, когда это необходимо.

– Ты права, – соглашаюсь с ней я, сердито глядя на Флинта поверх ее головы. – Друзья действительно поступают именно так.

Он сжимает ладонь в жесте «бла-бла-бла», но я замечаю, что именно он протягивает Хадсону руку чтобы помочь ему встать с земли. И то, что Хадсон берет ее, говорит об их крепнущей дружбе куда больше, чем слова, которыми они подкалывают друг друга.

– Куда ты укладываешь ее, когда она засыпает? – спрашивает Хадсон Тиолу, когда мы поднимаемся по крыльцу в дом.

– Обычно в рюкзак. Но в моей комнате есть для нее еще и колыбелька. Я повязала на нее блестящие ленты, поскольку ты написал мне, что она любит их.

– Это… – Хадсон замолкает и прочищает горло. – Это отличная мысль.

– Знаю, – отвечает она. – Мама говорит, что я очень умная.

– Мама много чего говорит, – раздается веселый голос, когда дверь отворяется. – На этот раз ты привела к нам целую компанию, Тиола.