Сокровище

– Дымка, нет! – рычит Хадсон и, просунув палец между ее ртом и моей кожей, отрывает ее от моей руки. – Мы не кусаемся.

Она поворачивается к нему, зарычав, но тут до нее доходит, кто держит ее, и рычание тотчас превращается в воркование. Она прижимается к нему, взбирается по его груди и нежно обвивается вокруг шеи.

– Ты в порядке? – спрашивает Хадсон, взяв меня за руку.

– Да, все хорошо, – говорю я, потому что так и есть. Крошечные детские зубки Дымки даже не проткнули мою кожу, хотя я уверена, что она старалась. Однако я задета. Я знаю, что прежняя Дымка не любила меня, но я полагала, что с этой новой Дымкой у меня будет какой-то шанс.

Но, похоже, ненависть ко мне заложена в самой ее ДНК. Вот заноза.

– Ты уверена? – спрашивает он, подняв мою руку, чтобы рассмотреть ее лучше.

– Да, вполне. – Я высвобождаю руку. – У меня даже не останется синяка.

– Однако… – Он замолкает, когда Дымка нежно шлепает ладошками по его щекам, что-то чирикая ему.

– Мы не кусаемся, Дымка, – повторяет он и, нагнувшись, ставит ее на пол. – И тем более не кусаем Грейс.

Как только он выпускает ее из рук, Дымка испускает еще один пронзительный вопль. Но на сей раз она к тому же опрокидывается на пол и начинает истерично рыдать.

Хадсон смотрит на меня, и на его лице написан ужас.

– Что же мне делать? – спрашивает он.

– Почему ты спрашиваешь меня? – отвечаю я вопросом на вопрос.

– Ясен пень, надо посадить ее обратно в рюкзак, – говорит Иден, подав голос впервые после того, как она представилась Мароли. – Ее следует наказать, чтобы она подумала о том, что натворила.

Когда мы все удивленно поворачиваемся к ней, она пожимает плечами.

– Почему на ваших лицах написан такой шок? У меня есть маленькие двоюродные братья и сестры.

Мы все снова разражаемся смехом – в том числе и Хадсон, – что только заставляет Дымку истерить еще больше.

– Хорошо. Тиола, можно мне взять рюкзак, в котором ты держишь Дымку? – кричит Хадсон, чтобы перекрыть вопли умбры.

– Я займусь этим сама, – отвечает Тиола и, подняв с пола бьющуюся в истерическом припадке Дымку, со знанием дела засовывает ее в рюкзак и застегивает его на пряжку. Ясно, что это не первая истерика маленькой умбры. – Я уже привыкла к ее сценам

– К ее сценам? – повторяет Хадсон, подняв брови.

– О да. Она закатывает их часто. – Тиола вздыхает. – Но к счастью, они длятся недолго.

– Ничего, – говорю я Хадсону. – Она снова с тобой, и это главное.

В наступившем после этих слов благословенном молчании мы все уставляемся друг на друга. Затем Флинт хлопает Хадсона по спине и важно изрекает:

– Бойся своих желаний, они имеют свойство сбываться.

– Да уж, – отвечает Хадсон, с неподдельным ужасом глядя на Тиолу. – Точнее и не скажешь.

Глава 41 Умри, но не сейчас

Десять минут спустя мы сидим за большим обеденным столом Мароли и Арнста и едим пуспус, такой же вкусный, как в моих воспоминаниях. Правда, едят не все – вампиры довольствуются ледяной водой. Великолепная люстра с осветительными кристаллами горит так же ярко, как когда мы были здесь в прошлый раз.

– Итак, – говорит Арнст после того, как еда разложена по тарелкам. – Как вы познакомились с Хадсоном?

На первый взгляд, этот вопрос кажется невинным, но я не могу не думать, что на самом деле он хочет спросить, откуда такой великий человек, как Хадсон, может знать людишек вроде нас.

Сделав глоток воды, Хадсон отвечает:

– Грейс – моя пара, мы с ней сопряжены. А остальные пришли сюда вместе с ней.

– Кроме Джексона, – замечаю я. – Он твой брат.

– В самом деле? – взвизгивает Тиола. – Грейс, ты пара Хадсона?

– Да, – заверяю ее я, положив руку на колено Хадсона по столом.

Он улыбается мне и нежно накрывает мою руку своей.

– А это трудно? – спрашивает Мароли.

Мои брови взлетают вверх.

– Трудно ли быть сопряженной с Хадсоном?

– Да, или быть его братом. Он ведь такой храбрый – так что, надо думать, вы все время беспокоитесь о нем. – У Мароли сейчас такой обеспокоенный вид, что я едва не давлюсь пуспусом.

Джексон же, похоже, воспринимает это спокойно.

– О, это однозначно еще то испытание, – заверяет ее он.

– Могу себе представить. Но это также и честь, – вставляет Арнст.

Теперь уже Джексон давится своей водой.

– Конечно, – говорю я за него, сжав руку Хадсона в молчаливом извинении за то, что мы дразним его. – Он лучший человек из всех, кого я знаю.

– И я тоже! – визжит Тиола. – Хадсон – самый лучший! Он спас всех!

– Да нет же, все было не так… – начинает Хадсон, но я с ухмылкой перебиваю его

– Не скромничай, дорогой. Ты же и правда спас Адари и Норомар в одиночку. Это самая впечатляющая история, которую мне когда-либо доводилось слышать.

Хадсон густо краснеет – это с ним впервые, – пока мы с трудом сдерживаем смех. И хотя разговор шутливый – ведь от всех этих дифирамбов ему явно неловко, – я напоминаю себе, что надо будет дать ему понять, что, несмотря на все это поддразнивание, я и правда им восхищаюсь.

– Грейс не упоминает о собственных победах, – невозмутимо говорит он. – Как и остальные мои друзья. Они все удивительные люди.