Сокровище

– Ни хрена себе, – бормочет он, нагнувшись, чтобы разглядеть лоскут получше. – Это «Армани»?

Я смеюсь. Боже, так и есть. Это лоскут от брюк, которые были на Хадсоне, когда мы бежали из его берлоги. Он оставил их здесь, когда мы направились в горы, потому что нас преследовала Королева Теней, и потом он еще не одну неделю ныл по поводу плохого качества брюк, которые ему приходилось носить вместо своей пары.

Но ни он, ни я не могли и подумать, что кусок этих брюк будет выставлен на всеобщее обозрение.

Внезапно парадная дверь отворяется, и Мароли кричит:

– О, Арнст, угадай, кто к нам пришел!

Когда она торопливо идет к двери, Флинт поворачивается к Хадсону и ко мне.

– Мне плевать, насколько безумен весь наш чертов мир – я знаю только, что ненормально выставлять штаны человека в каком-то дурацком святилище, состряпанном в его честь! – Надо признать, что это похоже на какую-то хрень, посвященную серийному убийце.

– Справедливости ради стоит заметить, что это всего лишь кусок брючины. А не целая пара брюк, – говорю я.

– А чем это лучше? – шипит Джексон. – И кто вообще эти люди?

– Наши друзья, – отвечает Хадсон тоном, не терпящим возражений. – Наши очень добрые и готовые помочь друзья, у которых я проведу эту ночь, проведу в комфорте, перед тем как пересечь половину этого чертова Мира Теней в поисках мамаши Лореляй. А вы можете убираться к черту.

– Я не имел этого в виду, чувак. Я просто хочу сказать… – Джексон оглядывается по сторонам, как будто не может поверить, что психуют только он, Флинт и Мэйси. – Неужели тебя не беспокоит, что они попытаются изготовить пару брюк из твоей кожи или что-нибудь еще в этом роде?

Этот образ настолько дик, что напряжение в комнате спадает, и мы все хохочем. Не только потому, что мысль о милейших Тиоле и Мароли, сдирающих с Хадсона кожу, совершенно абсурдна, но и потому, что Хадсон так силен, что понадобилась бы целая армия рэйфов, чтобы одолеть его. Пусть в Мире Теней у него и нет его магических способностей, но он как-никак вампир. Супружеская пара фермеров и их дочь не имеют против него ни единого шанса, не говоря уже о том, что они ничего не могли бы сделать против нас всех.

Мы все еще смеемся, когда в комнату входит Арнст.

– Хадсон! Ты вернулся к нам!

Моя пара быстро кладет Дымку мне на колени, и Арнст заключает его в медвежьи объятия и на несколько дюймов отрывает от пола.

– Я так рад видеть тебя!

– Я тоже рад видеть вас всех, – отвечает Хадсон. – Извини, что нагрянул к вам как снег на голову.

– Об этом не беспокойся. – Арнст небрежно машет рукой. – Два раза – это уже традиция. Так что теперь мы всегда будем ждать тебя, пусть и не зная, когда ты заглянешь к нам опять.

Он поворачивается и улыбается нам.

– И я вижу, что на этот раз ты привел с собой друзей. Полагаю, к тому времени, как мы закончим ужин, будет уже поздно, так что скажу сейчас – я надеюсь, что все вы планируете у нас заночевать.

– С удовольствием, – говорю я ему. – Если вы примете нас.

– Конечно, мы вас примем. Друзья Хадсона – это наши друзья. – За моей спиной Флинт издает чуть слышный звук, похожий на рвотный позыв – который, к счастью, стихает, как только я наступаю ему на ногу.

– К сожалению, в доме не хватит места для вас всех, – продолжает Арнст. – Но у нас есть барак, который мы используем, когда нанимаем сезонных работников во время сбора урожая.

– Нас это устроит, – с улыбкой отвечает Хадсон.

– Да, – соглашаюсь я. – Мы благодарны, что у вас вообще есть для нас хоть какое-то место.

– Не мели чепухи, Хадсон. Ты не будешь ночевать в бараке. – Идя на кухню, Мароли треплет его по плечу. – Ты будешь спать в комнате для гостей, как в прошлый раз.

– Кто бы сомневался, – бормочет Флинт.

– Комната для гостей – это отлично. Там такая удобная кровать. – Говоря это, Хадсон смотрит на Флинта со злорадной улыбкой, и я с трудом сдерживаю смех.

– Мы с Мароли приготовим ужин через несколько минут. В конце этого коридора есть ванная. Вы можете по очереди сходить в туалет и привести себя в порядок, пока мы тут будем накрывать на стол.

Я готовлюсь вернуть Дымку Хадсону – потому что мне очень хочется сходить в туалет, – но она просыпается до того, как я передаю ее ему. Я замираю, когда ее большие фиолетовые глаза моргают раз, затем другой. Я напрягаюсь, ожидая, что сейчас она психанет, но, когда она даже не вскрикивает, начинаю думать, что она, видимо, не против, чтобы я держала ее и дальше. Я решаю попытаться убаюкать ее, чтобы она снова заснула.

Это оказывается ужасной ошибкой.

Когда глаза Дымки моргают в третий раз и она видит прямо над собой мое лицо, начинается настоящее светопреставление. Она испускает вопль, оглушающий меня. А затем слетает с катушек – шипя и царапаясь, она вырывается из моих объятий.

Я совершаю еще одну ошибку – пытаюсь поймать ее, – ведь мне однозначно не хочется уронить кого-то настолько маленького, даже если это рассерженный детеныш умбры, – но это только злит ее еще больше. Она поворачивается и, ощерившись, вонзает свои маленькие зубки в мою руку.