Сокровище Картахены. Береговое братство. Морские титаны

– Нет, ваше величество, я так же прямодушен, как и вы сами.

– Значит, все идет отлично. Не говорите ничего дамам о нашем разговоре, пока мы не увидимся опять в Мадриде, – я желаю преподнести сюрприз моей пленительной донье Христиане.

– Все будет исполнено по желанию вашего величества… Но дозволите ли вы мне обратиться к вам с просьбой?

– Просите о чем хотите, кузен, все даровано вам заранее, – милостиво сказал король. – О чем речь?

– Я о бедном священнике деревенской церкви, которая стоит на склоне горы. Он был наставником моих дочерей, ваше величество, и ныне проповедует слово Божие. Он чрезвычайно предан моему семейству. Мне не хотелось бы расставаться с ним.

Не говоря ни слова, король придвинул к себе лист бумаги, написал несколько строк, подписался и перстнем, который носил на шее на золотой цепочке, наложил печать, после чего сложил лист вчетверо и подал его дону Луису.

– Не читайте, кузен, – сказал король с улыбкой, – и сами отдайте ему это.

– Он сейчас прибудет.

– Так подождите, пока я уеду, и только тогда передайте ему бумагу… Теперь все? Вам не о чем больше просить меня?

– Только могу благодарить ваше величество за все милости, которыми я осыпан.

– А вы разве ничего не делаете для меня, дон Луис? Ни слова больше об этом. Сойдем теперь к дамам.

– Я к услугам вашего величества.

– Не забудьте, кузен, что сегодня я еще сохраняю свое инкогнито. Я – дон Фелипе и более никем быть не хочу.

– Я исполню ваше приказание.

Дамы с нетерпением и беспокойством ожидали конца этого продолжительного разговора, суть которого им была неизвестна. Они обрадовались появлению мужчин, которые с веселыми лицами дружески разговаривали между собой.

В это же время у садовой калитки показался отец Санчес. Он сильно тревожился и потому, благодаря Бога, с радостным облегчением услышал уверение дона Луиса, который поспешил к нему навстречу со словами, что все окончилось счастливейшим и вместе с тем необычайным образом. Дон Луис прибавил второпях, что расскажет все позднее и что отец Санчес так же, наверное, как и он, будет в восторге от непредвиденной развязки дела, грозившего самыми ужасными последствиями.

– Но прошу вас, – заключил он, – не показывайте вида, что узнали короля. Сегодня он еще хочет сохранить строжайшее инкогнито.

– Я во всем буду соображаться с волей его величества, любезный дон Луис, и вы останетесь довольны мной, – ответил священник с кроткой и понимающей улыбкой.

День прошел в тихих и приятных беседах.

По своему обыкновению, король простился около трех часов. Дон Луис и отец Санчес провожали его до конца долины.

– До скорого свидания! – сказал король, махнув им рукой в последний раз, и пришпорил своего коня.

Священник и дон Луис вернулись к дому медленным шагом. Последний рассказал со всеми подробностями о том, что произошло между ним и королем. Свой рассказ он закончил тем, что, не желая расстаться со священником, просил королевского разрешения увезти его с собой в Мадрид.

– Вот, падре, – прибавил дон Луис, подавая священнику бумагу с королевской подписью, – мне поручено передать вам это.

Священник развернул бумагу и вскрикнул от изумления: он назначался настоятелем Иеронимитского монастыря в Мадриде.

На другое утро долина, в которой так долго благоденствовало семейство де Торменар, опустела. Домик их стоял брошенный навсегда.

Все совершилось так, как решил король.

Бракосочетание Филиппа IV и доньи Христианы произошло в Эскуриале[19] в присутствии некоторых придворных и самого герцога Оливареса, хотя брак был объявлен тайным.

Всемогущий министр искусно скрыл свое неудовольствие по поводу этого брака, состоявшегося против его воли. По крайней мере, он, как и всегда, внешне казался смирившимся с обстоятельствами.

Так продолжалось довольно долго. Министр и, по его примеру, придворные оказывали всевозможные почести той, которая с минуты на минуту могла быть открыто признана королевой.

Дон Луис де Торменар пользовался – во всяком случае, так казалось – величайшим весом при дворе, постоянно живя в Мадриде, в своем собственном дворце, лишь по временам и на короткий срок посещая Бискайю, губернатором которой он был.

Прошло два года. Наконец в декабре 1641 года донья Христиана родила сына.

Рождение долгожданного ребенка привело короля в восторг. По получении этого известия он примчался в мадридский дворец герцога, где все еще жила донья Христиана, чтобы собственноручно положить в колыбель желанного сына орден Золотого Руна первой степени, великими магистрами которого были испанские короли, как прямые наследники герцогов Бургундских.

При крещении новорожденному дали имя Гастон-Филипп Карл Лоран, и отец тут же пожаловал ему титул графа де Транстамара и назначил альмиранте[20] Кастильским.

Затем король, верный слову, которое дал герцогу Бискайскому, принял меры, чтобы публично огласить свой брак и признать донью Христиану королевой.

Дело вели с необычайной быстротой. Торжественный обряд в Уэльвском монастыре должен был совершиться, как только поправится будущая королева.