Сокровище, которое дремлет в тебе

Должно быть, епископ сейчас довольно потирает руки. У него была репутация человека амбициозного, все знали, что он уже видит себя кардиналом. И он не сможет не сыграть на возрождении одного из приходов своего диоцеза. И какого прихода! Это аббатство, когда-то одно из самых почитаемых в католическом мире, два столетия пребывало в полном упадке; и вот теперь!..

Жереми тихо, без стука прикрыл дверцу «рено-клио» и поднял глаза на величественное здание из бургундского камня с высокими белыми окнами и решетчатыми переплетами, которое, казалось, веками удерживало власть.

Он взошел на крыльцо. Ветер трепал сутану, ткань била его по ногам. На входе аббата встретил секретарь и молча провел по длинным коридорам в переднюю перед кабинетом епископа, небольшую комнату с высоким потолком, гладкими выбеленными стенами и строгими креслами времен Людовика Тринадцатого, из темного дерева с оливковой бархатной обивкой.

Жереми терпеливо подождал несколько минут, потом подошел к окну. За ним собирались облака, они неслись по небу и отбрасывали беспокойные тени на покрытые лесом холмы.

А здесь, внутри, стояла полная тишина, и если бы его не провел сюда секретарь, Жереми решил бы, что он совершенно один в покинутом всеми здании, а единственный его сосед – ветер, который дул все сильнее и сильнее. Ожидание затягивалось, в конце концов Жереми подумал, что хозяин, наверное, где-нибудь задержался.

Устав от ожидания, он уселся в кресло – и в этот миг высокая дверь кабинета распахнулась, на пороге показался епископ.

Жереми рывком вскочил, словно был виноват: ведь он осмелился отдохнуть в кресле.

– Монсеньор…

Епископ, загадочно улыбаясь, смерил его взглядом. На нем была фиолетовая шелковая сутана, которая подчеркивала его превосходство и влияние. Жереми прошел следом за ним в кабинет.

Седовласому епископу было около пятидесяти лет, с серьезного лица смотрели умные глаза. Однако Жереми уже приходилось видеть, как тот умел очаровать собеседника, чтобы его убедить.

Просторный кабинет с версальским паркетом, застланным персидским ковром, заливал яркий свет, оживлявший стены, украшенные подлинными обюссонскими гобеленами.

Жереми примостился на плетеном стуле возле прямоугольного стола, тем временем хозяин кабинета принялся разбирать бумаги.

– Какие новости в приходе?

– Отличные, – воодушевился Жереми. – Я занялся привлечением новых прихожан, и результаты весьма обнадеживают.

Епископ направился к массивному креслу, стоявшему в торце стола. В руке он держал какие-то документы, в которые то и дело заглядывал, слушая собеседника. Пастырский перстень[11] на безымянном пальце правой руки посверкивал аметистом в окружении бриллиантов.

– Я вызвал вас, – вдруг заговорил он, выделяя каждый слог, – потому что хочу составить себе ясное представление о том, что происходит в Клюни в последние месяцы.

В кабинете воцарилась тишина. Жереми не знал, что ответить.

Их своего массивного кресла епископ пристально, с подозрением его разглядывал, полуулыбка не могла скрыть суровости его взгляда. В рассеянном беловатом свете, проходящем сквозь облака, лицо казалось бледным.

– Вы ничего не хотите мне сказать, отец Жереми?

Застигнутый врасплох, Жереми пытался сохранять спокойствие.

– Я воплотил в жизнь некоторые идеи, ради того чтобы привлечь в церковь прихожан, и…

– Идеи? Какого рода идеи?

– Как бы это сказать… я постарался освежить некоторые из наших практик, чтобы меня услышало больше прихожан, монсеньор.

Епископ задумчиво покачал головой:

– А не зашли ли вы, случайно… слишком далеко?

Жереми посмотрел на него. Интересно, кто же ему докладывает, в чем именно его упрекают?

– Каждую минуту я повинуюсь голосу совести и точно следую духу Евангелия.

Епископ наклонился над бумагами, которые держал в руке.

– Духу Евангелия, – медленно повторил он. – Духу Евангелия… А почитаете ли вы дух Церкви, к которой принадлежите?

Он произнес эти слова намеренно безразличным тоном, потом взглянул Жереми прямо в глаза, явно желая уловить малейшую реакцию.

– Я надеюсь на это, монсеньор.

– Так вы надеетесь на это или вы в этом уверены?

Несколько мгновений Жереми медлил с ответом.

– Я со всей искренностью надеюсь на это.

Епископ поморщился, все так же пристально его разглядывая. Жереми чувствовал себя так, словно его раздели донага, посадили на скамью подсудимых и теперь прикидывают, как и за что осудить.

Наконец епископ тяжело вздохнул и, к большому облегчению Жереми, стал расспрашивать о повседневных делах прихода. Спустя десять минут он проводил гостя к выходу.

Огибая стол, Жереми быстро взглянул на листок бумаги, который епископ туда положил.

Это была маленькая афишка, напечатанная на бледно-лиловом фоне. Взгляд притягивал заголовок: «БЕСПЛАТНО!» – за ним шел короткий текст: Приглашаем всех, кто хочет обсудить личные проблемы в доверительной обстановке».