Сокровище, которое дремлет в тебе

Монашка поколебалась минуту, но послушалась.

Люди стали смотреть на часы и проявлять признаки нетерпения. Паперть понемногу пустела, а храм заполнялся народом.

К ней подошел старый Виктор. Он узнал, что Жереми уезжает, и очень сожалел. Даже принялся перечислять всех его предшественников. Но Алиса не слушала. Она была слишком обеспокоена отсутствием друга.

Только бы с ним ничего не случилось по дороге…

10:25.

Монахиня наконец вернулась.

– Отца Жереми задержали в епископстве, – сказала она. – Месса отменена, мне велели предупредить прихожан.

– Месса отменена?

Монашка качнула головой. Похоже, она разделяла чувства Алисы.

– А вы не могли бы… сами сказать людям? – умоляющим голосом произнесла она.

Алиса согласно кивнула.

Сестра скрылась.

Задержали в епископстве.

Хуже ничего быть не могло.

А обещанное крещение…

А проповедь, которую он считал такой важной…

Это подлый удар в спину. Бедный Жереми не сможет даже попрощаться с паствой. Вызвать его перед мессой в епископство, до которого от Клюни больше часа дороги… Удивительно. Почему нельзя было пригласить его накануне? Во второй половине дня или завтра? А сейчас еще задержали… Очень все это странно.

А может, все для того, чтобы не дать окрестить малыша?

Не доверяла она церковному начальству, особенно после явно беззаконного перевода Жереми. Алиса догадывалась – они способны на все.

Удрученная, скрепя сердце, она вошла в храм, чтобы объявить скверную новость. Теперь ей чудилось, будто она невольно оказалась вовлечена в махинации епископства.

Когда Алиса снова увидела семью из Шароля, сердце у нее сжалось. Но она взяла себя в руки и подошла к ним.

– Возникла проблема, – сказала она. – Отца Жереми задержали в епископстве. Мессу отменили.

– Отменили? – вытаращив глаза, ужаснулась мать.

– А… а как же крещение? – спросил отец.

– Я искренне вам сочувствую, сама ничего не понимаю…

Они выглядели такими растерянными, что Алиса не решилась добавить: отец Жереми больше не будет служить мессы, крещение точно не состоится.

– Пожалуйста, сделайте что-нибудь…

Алиса беспомощно заглянула в умоляющие глаза супругов.

Они прошли сквозь огонь и воду, к тому же она обещала, что сегодня ребенок будет окрещен.

– Мне очень жаль…

Она отошла от них и двинулась к клиросу. К ее печали, смятению и гневу прибавилось огромное разочарование молодых родителей.

Алиса прошла мимо грустно мигающих огоньков восковых свечей. Дыхания ее горечи вполне хватило бы, чтобы все загасить.

Как всегда, когда что-то не получалось, к ней вернулось желание взять дело в свои руки, не сдаваясь перед обстоятельствами, случайными или порожденными злой волей. Но сейчас сделать ничего было нельзя, и это только усиливало огорчение.

Дойдя до возвышения, она обернулась к прихожанам. Неф храма на три четверти был заполнен народом. Ей вспомнилась первая месса, на которую она пришла пять месяцев назад. Тогда на стульях сидели всего двенадцать человек… А теперь на мессу собралось двести, а то и триста. И было бы еще больше, если бы пришли все, кто ходил на исповедь. А сколько же останется к концу года?

Алиса заметила мадам де Сирдего, как всегда сидевшую на своем месте в первом ряду. Интересно, отчего у нее такой взволнованный вид? Чуть дальше она увидела Этьена. Потом снова встретилась глазами с молодой парой. Старший сын сидел на коленях, малыш на руках, вокруг них – крестный отец, крестная мать, родственники, друзья… И у всех были потерянные лица. Они, несомненно, ждали праздника, подарков, крестильных облаток с датой, написанной на пакетиках… А теперь все покатилось в тартарары.

Алиса тряхнула головой. Ситуация сложилась несправедливая во всех отношениях.

Она глубоко вдохнула, чтобы унять волнение. И чем яснее она ощущала несправедливость события, тем настойчивее в ней росла жажда деятельности.

Внезапно Алису пронзила мысль, настолько невероятная, что пришлось отмести ее с порога.

Однако изнутри поднималась волна небывалой энергии, Алису что-то звало и влекло за собой…

Нет. Этого она позволить себе не может, это неприемлемо.

Она разрывалась между мощным внутренним зовом и здравым смыслом. Нет, следует немного остыть, рассудить разумно и соблюсти правила…

И тут она вспомнила Иисуса: ведь Он говорил, что Бог отвергает теплых[24].

«Бог отвергает теплых», – повторяла она про себя.

Она поднялась на возвышение и подошла к закрепленному на аналое микрофону:

– Здравствуйте!

Голос ее разнесся по всей церкви.

– Я очень сожалею, что мне приходится вам сообщить: отца Жереми переводят в другой приход. Через несколько дней он уедет в далекую страну. Как мы только что узнали, сейчас его задержали в епископстве.

Она оглядела прихожан. В полной тишине на нее были устремлены все глаза.

И она решилась:

– Сегодня я… оглашу вам текст мессы.

По нефу со всех сторон прокатился шум, раздались даже негодующие крики.

Две старые сплетницы были на грани апоплексического удара. Казалось, что Пиду Берлю с макушки колонны взирал изумленнее, чем раньше.

Несколько человек встали и вышли, за ними потянулись другие.