Сокровище любви

Почему же тогда в воображении его то и дело встают ее громадные испуганные глаза, почему он не может забыть ее изящную, чуть трепещущую, как туго натянутая струна, фигурку?

И каждый раз, как только он пытался быть честным с самим собой, мысли его возвращались к одному и тому же - к ужасному, невероятному открытию, что девушка - цветная.

Нужно с этим как-то разделаться, преодолеть влияние этого проклятого климата, всей этой чертовщины с колдовством воду, всех этих духов и призраков, преследующих его с того момента, как он ступил на эту землю, в отчаянии думал Андре.

Он попытался не думать обо всем этом, расслабиться, отвлечься, но перед ним неотступно стояло ее прелестное лицо, показавшееся ему на первый взгляд таким утонченным и аристократическим, с огромными, широко распахнутыми глазами, мягко изогнутой линией нежных губ, с маленьким прямым носиком.

Андре изо всех сил старался перевести свои мысли на что-нибудь другое - но тщетно; в конце концов он решил, что сможет рассеяться, прогулявшись по саду; он надеялся, что свежий воздух охладит пылавшее в нем лихорадочное пламя.

"Надо немного пройтись, - подумал Андре. - Чуть-чуть физических усилий - и я снова буду спокоен".

Однако он знал, что, как только солнце окончательно поднимется над горизонтом, будет слишком жарко для быстрой ходьбы и он сможет только не спеша прогуливаться, как это делают туземцы.

Тем не менее Андре вышел из сада, шагая энергично и уверенно, и свернул на ту же лесную тропинку, по которой он шел в первый день своего приезда.

Он знал, хотя даже самому себе не хотел в этом признаться, что его тянет к тому месту, где он впервые увидел юную монахиню; чудная картина, увиденная им в то утро, не могла изгладиться из его памяти.

Он помнил все до мельчайших подробностей: плавный изгиб ее шеи, когда она запрокинула голову, глядя на птиц, ее нежный, ласковый голос, когда она разговаривала с ними.

Андре шел вперед, стараясь думать о чем-нибудь другом: о доме, об Америке, о своем приезде на Гаити.

Он вспомнил, как поехал с Жаком в резиденцию Леклерка и в первый раз увидел Оркис.

Как ни странно, воспоминание о ней больше не волновало его, как это было в первые два дня после отъезда из Порт-о-Пренса.

Тогда ему приходилось делать над собой усилие, чтобы не думать о ней, не вспоминать о ее гибких, обвивающихся вокруг него руках, ее жадных губах, ее ненасытном, трепещущем теле.

Теперь, казалось, образ ее растворился в дымке, окутывавшей ветви деревьев.

Мысли об Оркис не находили больше отклика в его душе, и Андре, внезапно усмехнувшись, подумал, уж не Дамбаллах ли охраняет его от ее чар.

В каких-то самых потаенных тайниках своей души Андре почти что верил, что "оуанга" Педро, которую он нашел у дома в первый день своего приезда, была как-то связана с Оркис.

Если это действительно так, то теперь, когда белая магия победила черную и сила "оуанги" исчезла, чары Оркис рассеялись вместе с ней.

Андре пробирался сквозь кусты, но теперь их упоительный аромат и пышные, великолепные цветы, осыпающие ветки, напоминали ему только о юной монахине.

И не только вид белоснежных лилий рождал в нем мысли о ней.

Казалось, ее красота сочетала в себе блеск и великолепие бугенвиллии, нежность и утонченность жасмина и, конечно же, бледность цветов апельсинового деревца - флердоранжа, столь же чистых и невинных, как и маленькая Святая с Птицами.

Цветами флердоранжа украшают невесту перед свадьбой.

Если ему не удастся найти сокровище, он никогда не сможет жениться и, невзирая на мольбы и возражения матери, останется холостяком до конца своих дней.

Юной монахине тоже никогда не суждено выйти замуж, и, возможно, она поступила мудро, приняв обет безбрачия и целиком отдавшись служению Богу.

Она была так прекрасна, так нежна; быть может, именно ее религиозная самоотверженность делала эту девушку такой одухотворенной в глазах Андре; ему казалось, что он никогда еще не встречал женщины с такой высокой и чистой душой.

Думая о ней, Андре раздвинул густые ветви, преграждавшие ему дорогу, и за ними, будто сотворенная из воздуха силой его воображения, возникла девушка; она сидела на том же самом месте, где он увидел ее и в прошлый раз!

В первое мгновение Андре решил, что это всего лишь прекрасное видение, навеянное его фантазией; между ними, поднимаясь от земли, вились струйки тумана, делая все вокруг нереальным; лес казался сейчас еще более таинственным и загадочным, чем обычно.

И все-таки это был не призрак, а живая девушка в монашеском одеянии, и такими же живыми и веселыми были птички, порхавшие вокруг нее, садившиеся на ее протянутые ладони и клюющие зерна кукурузы, рассыпанные у ее ног.

Андре не остановился, чтобы насладиться красотой этой картины; он желал тотчас, немедленно поговорить с ней и, раздвигая ветки, шагнул вперед.

Птички при его приближении тут же упорхнули прочь, но девушка на этот раз даже не шелохнулась, не сделала никакой попытки бежать; она сидела не двигаясь, глядя на него широко раскрытыми глазами, в которых застыло какое-то странное выражение; Андре не мог понять, что означал этот взгляд.