Сокровище семи звезд

– Если все так и замышлялось, в чем я уверен, – сказал он, – значит, сейчас в действие должны вступить какие-то силы либо электрической природы, либо магнетической, либо смешанной. Возможно, конечно, использована будет какая-то иная энергия – например, излучаемая радием. С последним я проводил опыты, но лишь с тем малым его количеством, какое мне удалось достать. Как я выяснил, минерал, из которого сделан ларец, совершенно невосприимчив к воздействию радия. Безусловно, в природе должны существовать подобные нечувствительные вещества. Радий не проявляет своих свойств, когда заключен в уранините; несомненно, есть и другие субстанции, нейтрализующие его излучение. Возможно, они принадлежат к классу инертных элементов, открытых или выделенных сэром Уильямом Рамзаем. Вполне вероятно, что в этом волшебном ларце – изготовленном из метеорита, а потому наверняка имеющем в своем составе элементы, неизвестные в нашем мире, – заключена некая мощная сила, которая высвободится при его вскрытии.

Казалось, эта часть рассуждений была закончена, но, поскольку мистер Трелони сохранял сосредоточенный вид человека, всецело поглощенного предметом разговора, мы молча ждали. После паузы он продолжил:

– Есть еще один вопрос, который, признаюсь, до сих пор ставит меня в тупик. Возможно, он и не самый важный, но в подобном деле, где столько всего непонятного, существенной может оказаться любая мелочь. Мне трудно поверить, что при подготовке к предприятию, продуманному с чрезвычайной скрупулезностью, можно было упустить из внимания такую вещь. Как вы видите на плане гробницы, саркофаг стоит у северной стены погребальной камеры, а волшебный ларец находится к югу от него. На полу под саркофагом нет никаких письмен, символов или орнаментов. На первый взгляд, напрашивается предположение, что рисунки были сделаны уже после того, как саркофаг поставили на место, но более внимательное исследование показывает, что символические знаки на полу расположены так, а не иначе, с определенной целью. Вот взгляните: здесь письмена обрываются, а здесь продолжаются в правильном порядке, словно перепрыгнув через пробел. Судя по ряду признаков, в таком расположении иероглифов заключен некий смысл. В чем именно он состоит – вот что нас интересует. Посмотрите на верх и на низ пустого пространства на полу погребальной камеры, с западной и с восточной сторон от изголовья и изножья саркофага соответственно. И там и там изображены одни и те же символы, размещенные таким образом, что в обоих случаях они частично переходят в письмена, начертанные перпендикулярно к ним. И лишь при вдумчивом рассмотрении можно разгадать сокрытый в них смысл. Смотрите: и сверху, и снизу символы повторяются трижды – в углах и по центру. В каждом случае имеется изображение солнца, разрезанного линией саркофага пополам, словно горизонтом. Рядом с солнцем везде изображена опрокинутая на бок ваза, развернутая прочь от него, но явно как-то с ним связанная. Ваза в иероглифическом письме символизирует сердце – Аб, как его называли древние египтяне. За вазой везде изображена пара воздетых рук, широко раскинутых и согнутых в локте. Это детерминатив Ка, или двойника. Но сверху и снизу Ка располагается по-разному: в изголовье саркофага руки обращены к горлу вазы, а в изножье – в противоположную сторону.

Мне думается, вся совокупность этих иероглифических рисунков означает, что во время движения солнца с запада на восток – от заката до восхода, когда оно проходит через Нижний мир, то есть ночью, – сердце, сохраняющее свою материальную природу даже в гробнице, покинуть которую оно никак не может, просто медленно поворачивается, чтобы всегда быть обращенным к Ра, богу солнца, источнику всякого блага. А двойник, воплощающий деятельное начало, и днем и ночью волен свободно перемещаться куда пожелает. Если моя догадка верна, значит здесь содержится предупреждение… предостережение… напоминание о том, что разум мумии вечно бодрствует и с ним надо считаться.

Или же, возможно, здесь заключено указание, что в ночь воскресения Ка навсегда покинет сердце царицы – и она возродится лишь к низшей, сугубо телесной жизни. Что станется тогда с памятью и всеми знаниями, накопленными за долгое время странствий ее души? Все самое ценное, что Тера могла бы дать миру, повторно явившись в него, будет безвозвратно утрачено! Впрочем, на сей счет я особо не тревожусь. Это, в конце концов, всего лишь праздные домыслы, решительно противоречащие одному из основных положений египетской теологии: Ка есть неотъемлемая часть человеческой индивидуальности.

Мистер Трелони умолк, и мы все продолжали молчать, выжидательно на него глядя. Наконец тишину нарушил доктор Винчестер:

– Но не следует ли из всего вами сказанного, что царица опасалась вторжения в свою гробницу?