Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

– К сожалению, Великий понтифик оказался не стол твердым, как король Арагона, – промолвил командор Оверни.

– Увы… После буллы Климента, требовавшей немедленного ареста тамплиеров во всех государствах, Хайме не мог дольше оказывать нам покровительство, – с печалью в голосе произнес Жерар де Вилье. – Хотя, вместо того чтобы бросить нас в тюрьму, он только посоветовал как можно скорее покинуть пределы его королевства. Я не обвиняю короля, потому что неисполнение приказа Климента грозило крестовым походом против Арагона. В планы Хайме не входила ссора с остальным христианским миром. Потому я с племянником и сержантами ушел в горы. Нам нет спасения в Испании, еще хуже к тамплиерам относятся во Франции. Так и живем между Арагоном и владениями Филиппа. По ночам спускаемся с гор, чтобы поддержать жизнь тем, что найдем на полях; иногда кормимся на испанской стороне, иногда на французской.

– Но что стало с остальными тамплиерами Арагона? Их ведь немало в королевстве Хайме, в распоряжении ордена укрепленные замки, неприступные крепости…

– Рыцари Храма отказывались верить, что их все предали. Даже булла Климента, которую им показывал король, не могла убедить тамплиеров в черной несправедливости мира. Большинство братьев засело в своих замках, которые защищали от сарацин, и вознамерились воевать со всеми, кто посягнет на их свободу. Командор Рамон де Са Гуардия, например, захватил замок Миравет, другие собратья заперлись в крепостях: Кастелльот, Каламера, Аскона, Монзон, Кантавьеха, Вилель. Рамон де Са Гуардия заявил, что будет и далее защищать земли Арагона от сарацин, даже если это не понравится королю Арагона и Великому понтифику. Многие молодые рыцари присоединились к тамплиерам, а крестьяне добровольно несли в их замки продукты.

– Но ты предпочел бежать, – заметил Умбер де Блан.

– Мне не хотелось доставлять Хайме Справедливому больших неприятностей, чем у него уже есть. Он благороднейший человек, но на земле нынче господствуют подлость и вероломство. Я ведь был не последним человеком во Франции, и Филипп Красивый непременно затребовал бы моей выдачи. Было несправедливо ставить короля Арагона перед жестоким выбором: предать гостя либо воевать со всем миром. Ему бы разобраться с рыцарями Храма, которые все время жили в Арагоне и были ему как братья.

– Так, значит, вас ничего не держит в горах? – вдруг спросил Умбер де Блан.

– Нас держит здесь только безысходность. Ничего лучшего, как спрятаться в здешних пещерах, я придумать не смог, – горько усмехнулся Жерар де Вилье. – Пока мы добываем хлеб насущный воровством, но вскоре поля уберут, и придется заняться грабежом. Зимой прятаться будет сложнее: чтобы согреться, нужен огонь, а дым от него в горах виден издалека.

– Я могу предложить тебе другой образ жизни. Путь к нему полон опасностей; неизвестно, что нас ждет в конечной точке…

– Когда тамплиер боялся опасностей?! Разве ты не убедился, что мы находимся в положении дичи, которая жива лишь потому, что не подошли охотники. Я готов принять любое предложение, если оно хоть что-то изменит в нашей жизни.

– Мне остается только изложить свои намерения, но… Не хотелось, чтобы в них раньше времени были посвящены твои товарищи, – почти шепотом произнес Умбер де Блан.

– Собирайте, братья, колоски. Ими утолял земной голод сам Господь с учениками, – обратился приор к тамплиерам, наблюдавшим его за беседой с невесть откуда взявшимся командором Оверни.

Приор с командором удалились от работающих на сотню шагов, и только теперь Умбер де Блан продолжил разговор:

– Мне слишком многое тебе нужно рассказать, но обстоятельства призывают быть кратким. Мое безграничное доверие к тебе позволяет быть откровенным. Потому начну с главного: со мной сейчас величайшая святыня, которая принадлежит ордену – хитон Спасителя.

– Где же он?! – воскликнул Жерар де Вилье. – Мне лишь единожды позволил прикоснуться к одежде Спасителя Жак де Моле.

– Тише, прошу тебя, приор, – попросил Умбер де Блан и распахнул край плаща.

Когда белоснежная ткань выглянула наружу, собеседник командора перекрестился, встал на колени и поцеловал край святыни.

– Встань, Жерар де Вилье, – строго промолвил командор Оверни. – У тебя будет время отдать должные почести святыне. Теперь братья могут не понять, почему приор Франции стоит на коленях перед командором Оверни. Врать я не хочу, а говорить правду еще не пришло время.

– Прости, Умбер…